Вокруг Света 2007 № 11 (2806) - [9]

Борьба за титул

Изначально, в XII—XIII веках, Москва и Тверь почти не отличались между собой как по объему подвластных территорий, так и по численности населения, и их шансы стать столицами «всея Руси» были практически равны. На протяжении последующих двух веков между ними шла ожесточенная борьба за первенство. Роль «арбитра» в ней играла третья, более мощная сила — Орда, куда и те, и другие князья отправлялись за ярлыком на великое владимирское княжение (то есть — на власть за всей-всей Русью). Умело пользуясь проверенной политической тактикой стравливания соперников (а в данном случае еще и родственников, коими являлись московские и тверские династии), именно монголы оставались в выигрыше от этих междоусобных споров. В самом начале XIV века Москва стремительно возвысилась за счет активной территориальной экспансии. Она установила контроль над Переславлем-Залесским и присоединила Коломну, Серпухов, Можайск. Неудивительно, что когда в 1305 году ярлык оспаривали между собой Михаил Ярославич Тверской и Юрий Данилович Московский, Орда предпочла первого. Естественно, решение это не помешало городам продолжить соперничество, теперь уже и прямыми военными средствами: так, несколько столкновений произошло в 1305—1308 годах, когда Юрий Московский попытался занять новгородский престол. На протяжении XIV столетия ярлык переходит от одного города к другому: в 1317 году его получил москвич Юрий Данилович, в 1322 году — опять тверичанин, Дмитрий Михайлович, и так далее. Все это перемежалось постоянными недоразумениями, «дипломатическими нотами», недолгими перемириями и договорами о доброй дружбе. На этом этапе уже далеко не все в их взаимоотношениях зависело от воли и прихоти Орды. Важность приобрела, соответственно, избранная каждым из соперников тактика. Пока Тверь преследовала высокие цели, собирая под свое крыло беженцев из других земель, Москва вела себя более приземленно и практично — неустанно наращивала «площади». После того, как в 1477 году Иван III присоединил-таки к своим владениям Великий Новгород, город на Волге оказался в полном окружении московских земель. Последний военный конфликт между Москвой и Тверью имел место в 1485 году. Он повлек разорение тверских посадов и Кремля. Князь Михаил Борисович скрылся в Литве, а подвластное ему «государство» ушло в состав московского княжества. Но надо сказать, что даже после заката древней Твери и еще до ее частичной «реабилитации» Екатериной угасшее величие города не было полностью забыто и иной раз даже умело использовалось в политической игре. Так, в середине XVII века, когда Москва создавала образ России как великой державы, по заказу царя Алексея Михайловича в Оружейной палате было изготовлено Большое гербовое знамя, на котором среди прочих был герб Твери: «престол без степени, на престоле лежит венец царский». Изображение короны на тверской эмблеме призвано было напомнить, что русское государство состоит из бывших «венценосных» земель, равных королевствам на Западе.

Слой второй: образцовый город

Итак, к веку XVIII — следующему судьбоносному веку — в Твери уже, естественно, не оставалось и тени былой политической мощи. Но ей снова повезло — матушка Екатерина определила губернской столице особое предназначение: образцового города России провинциальной. Именно отсюда императрица решила начать модернизацию городских ансамблей всей необъятной империи, приведя их к европейским стандартам.

Началось таковое переустройство весьма драматически — хотя во времена городов сплошь деревянных эти драмы случались нередко. Как мы уже упоминали, в 1763 году в доме архиерея возник пожар: сгорел подчистую и красавец Кремль, и все окрестные кварталы… Ну, а для запланированного строительства такое оперативное освобождение территории оказалось как нельзя кстати. Всего за десять лет создалась новая Тверь, «возобновленная щедротами Екатерины II». Ее возведение рачительная императрица держала под личным контролем. Она строго следила, чтобы ее детище шаг за шагом становилось наглядным примером «регулярного города», создавалось по принципам единообразия, согласованности и порядка, «дабы оный (город. — Ред.) не только прочим в расположении и красивости не уступал, пользу и безопасность жителям приносил, но впредь для переустройства и других городов образцом быть мог» (из записки «О постройке города Твери...»).

Государственный рецепт переустройства Твери определял размеры площадей и улиц, высоту административных и жилых зданий, декор фасадов, количество окон и форму ризалитов в домах «первого» и «второго номера». «Все дома, в одной улице состоящие, строить надлежит во всю улицу с обеих сторон до самого пересечения другой улицы, одною сплошною фасадою, выше и длиннее во двор, нежели по улице...»

Так Тверь стала первым провинциальным российским центром, построенным «по всем правилам», не стихийно — стройной «единой фасадою» волжской набережной, с типовыми проектами каменных частных домов и прекрасным дворцом, выстроенным — естественно, по личному заказу императрицы — Петром Никитиным при участии его ученика, блистательного московского архитектора Михаила Казакова. Екатерина II, вообще, множество раз говорила приближенным, что «город Тверь после Петербурга — наиболее красивый город Империи». По этому поводу в народе даже сложился популярный стишок: «Тверь-городок, Петербурга уголок…» Эта строчка к тому же была долгие годы выложена цветами на клумбах одной из центральных площадей.