Вокруг Света 2007 № 07 (2802) - [10]

 — Почему именно Санкт-Петербург? — спрашиваю.

 — Россия здесь ни при чем, — разочаровывает меня Генри. — Как известно, святой Петр охраняет врата, ведущие в рай. А по Марку Твену, рай — это детство. Потому и живут мальчишки в Санкт-Петербурге.

Версия, конечно, не новая, и можно бы развить ее в том смысле, что, в отличие от «Тома Сойера» «Гекльберри Финн» — это бегство, а то и изгнание из рая. Но никакого желания погружаться в литературоведческие материи у меня нет, так что я продолжаю:

 — А что, нынешние Геки-Томы уютно себя в этом раю чувствуют? Попросту говоря, родные им эти ребята или просто чтение, школьная программа?

 — Родные, — говорит, — конечно, родные. Вообще, в романах Твена мало деталей и много чувства, а чувства меняются медленно. У Мелвилла вон киты и китобойный промысел — кому это в наши времена интересно?

Ну да, конечно, таких сорванцов, как Гек или Том, сейчас уж не найдешь, но жажда приключений в мальчишках сохранилась, куда-то их тянет, особенно если растут в неблагополучных семьях. Ну, думаю, тут он хватил. Да неужели же «Моби Дик» — это просто киты? Боюсь, если Мелвилла в Америке не читают, то свидетельствует это отнюдь не о том, что прославленный китобой «Пекод» давно сделался достоянием музея. Да и с популярностью самого Марка Твена все не так просто. По дороге у меня будет не один случай подвергнуть испытанию оптимизм славного и бескорыстного хранителя — не столько музея, сколько живого наследия художника, — и тогда выяснится, что подростки, весьма напоминающие порой и видом, и нравом своим Гека Финна (и уж точно непохожие на Примерного Мальчика Сида), чаще всего только слышали о таких персонажах.

В пяти минутах ходьбы от музея — пристань, у которой покачивается экскурсионный пароход «Марк Твен». По нему нас водит капитан Стив Терри — еще один явный персонаж, ну, скажем, «Старых времен на Миссисипи» или, далее, «Жизни на Миссисипи». Он, правда, совершенно не похож на Хорэса Биксби — учителя Сэма Клеменса. Вместо густой шкиперской бороды у него редкая бородка, трубки не курит, к соленой шутке не склонен и вообще говорит на удивление правильно, даже без акцента, свойственного уроженцам американского Юга, но, что более всего обескураживает, он бизнесмен, владелец туристической компании, ресторана, типографии, кажется, еще и бензоколонки. Выходит, речные прогулки — еще один источник заработка?

Ну, не без этого, конечно. Тем не менее и типографский цех, и все остальное — лишь инструмент, лишь материальная опора любимого дела, каковым является дело лоцманское. Именно лоцманское, а не прогулочно-туристическое, хотя мастерства великого для трехчасовой экскурсии не требуется. Пусть даже никакого риска в нынешнем судоходстве по Миссисипи давно уж нет. Реального — нет, но есть воображаемый, и это — самое лучшее переживание. Как самые лучшие из пятидесяти без малого прожитых лет — те два года, когда, как и Марк Твен некогда, ходил Стив «щенком» — учеником лоцмана. А лучшая, настольная книга, понятно, «Жизнь на Миссисипи». И не потому, что там все правильно написано насчет азов лоцманской профессии, а потому, что все правильно — о самом ее духе, духе свободы. Подневольны — все, не одни лишь черные, но и политики, журналисты, писатели. Эти последние — «рабы публики». И только лоцман на Миссисипи рабства не знал.

Получив диплом, Марк Твен мечтал, что проведет на Реке остаток дней своих и умрет за штурвалом. Не вышло. Но он, Стив Терри, наследник и порождение своего великого земляка, быть может, осуществит то несбывшееся предназначение. Хотя на компромиссы, увы, идти приходится.

Сегодня по Миссисипи, как и встарь, курсируют грузовые и пассажирские суда. Последние, правда, обслуживают почти исключительно туристов

К широким берегам, в поисках свободы

Славно было бы сесть на «Марка Твена» и, затерявшись среди иных пассажиров, двинуться по течению на юг. Но тогда бы пришлось следовать туристическому маршруту, соответствовать раз и навсегда установленным расписаниям. Уж лучше, собственной свободы ради, и впредь довольствоваться автомобилем, стараясь лишь не слишком отдаляться от Реки.

Кто-то сказал, что, не будь ее, этой Mighty Mississippi — могучей Миссисипи, не было бы и писателя по имени Марк Твен. Верно. Чего только и кого не видела она на своем долгом веку. Ее белокожих первооткрывателей (то есть, это им казалось, что они — пионеры) аборигены встречали сперва грохотом боевых барабанов, а потом — рукопожатиями. Так, трубку мира еще в конце XVII века раскурили вождь индейцев племени чикесо и французский исследователь Рене Ла Саль. Произошло это на месте будущего городка Наполеон в Арканзасе, куда нам так и не удалось — по причинам, о которых будет сказано в свое время, — добраться. В отличие, допустим, от Рене Шатобриана, совершившего путешествие по Миссисипи в 20-годы XIX века. Впрочем, может быть, он это только придумал — добраться от Великих озер до Натчеза, то есть пересечь, по сути, весь континент за два месяца (а автор «Американского путешествия» уверяет, что именно столько времени ему понадобилось на это предприятие), да еще на каноэ, вряд ли возможно. На Миссисипи совершал свои подвиги полулегендарный плотогон Майк Финн. Здесь разыгрывались сражения Гражданской войны, решавшие судьбы страны. Случались наводнения, решавшие судьбы людей. Так быль смыкается с небылью, и недаром благоговейный ужас перед величием Реки воплотился и в негритянских песнопениях, где она величается Ol’Man River, и в индейских сказаниях, где зовут ее «Отцом вод».