Вокруг Света 2006 № 06 (2789) - [8]

 — Что это? — спросил я.

 — Долина смерти, — ответил шофер. — Посмотри, здесь нет даже птиц…

Это правда — вездесущие вороны и галки поотстали, пропали и еще километров сто не появлялись.

Машина встала, мотор затих.

 —Ты хотел — мы приехали, — сказал мне шофер, и я вылез из кабины.

Такой тишины я не слышал никогда. Напротив, любой звук невероятно усиливался: щелчки затворов фотокамер звучали как выстрелы. Или это натянутые до предела нервы так реагировали на разреженный горный воздух?

Приглядевшись, я заметил торчавшие из-под снега доски бараков и могильные кресты. Лагерь. Опять лагерь — и те самые, полулегендарные урановые рудники, куда ссылали приговоренных к смерти и где люди, по слухам, не жили больше года.

В полукилометре от трассы чернели разломы в скалах, где и добывали уран — что, неужели киркой?!

 — А чем же еще? — угрюмо ответил мне всегда до того веселый Паша, водитель. — Не бульдозерами же…

 — Я пойду, — решился я.

Группа, помявшись, тоже согласилась.

 — Не дури, — спокойно сказал Паша. — Камни видно и с дороги, а вот японцы, что ехали железку строить, за сотню верст отсюда взглянули на счетчики Гейгера, да бегом — обратно…

Ничего. И никого. Только иногда на предельной скорости пронесется машина, и видно, как вцепившийся в баранку шофер спешит пролететь побыстрее эти гибельные места, но иной дороги нет…

Тишина. Ужас. И вдруг, как осознание, как голос — тоже в душе — хочешь жить? Беги…

Мы запрыгнули в автомобиль. Старый верный вездеходик завелся сразу и понес нас отсюда и вынес. Остались позади развалины железнодорожного переезда и брошенного поселочка при нем, и только черные штакеты лагерных заборов все тянулись вдоль трассы, и все стучало в висках — «беги…беги…беги»…

Перевал Эвота навис над долиной узким мостиком — двум машинам не разойтись. Выйдя из УАЗа, я обернулся. Долина лежала внизу в дымке: тихо скользили по ней туманы, как духи ушедших, и солнце иных миров нехотя освещало это. «Елюю Черкечех» — красной краской на придорожной скале вывела чья-то рука по-якутски — «Долина смерти»…

Эпилог

Пройдет время. Будут иные поездки, другие, дальние страны, чужие города и незнакомые нравы. Но почему-то мне среди всех этих красот и чудес часто видится-снится одно и то же место в низовьях Лены — низкий берег серого песка, похожий на прибалтийские дюны, и поселок в десяток бараков со странным названием — Титары, Кюсюр, Сиктях?

Из летника — вырубленного еще ссыльными в мерзлоте склада — хозяйка выносит пару муксунов. Коля, местный охотник-якут, кривым своим и острым, как бритва, ножом, строгает рыбу. Горит костерок, тихо плещется река. Ближайшее от поселка жилье в пятистах километрах — метеопост: три пары, две пожилые, одна — молодая.

 — Сто двадцать патронов, однако, на год дают, шибко мало, — вздыхает Коля, — ну да я его выслежу…

 — Кого, Коля?

 — Волка. Волк, однако, ходит, — Коля пьет черный чай и затягивается махрой, — тундровый… И еще — росомаха.

 — А что это за зверь? Большой?

 — Ну, однако, мешок с рыбой утащит, ага…

Я вытягиваюсь на днище старой перевернутой лодки.

 — Жениться, однако, хочешь?

 — На ком, Коля? — изумленно спрашиваю я.

 — Внучка у меня шибко хороший, школу-интернат закончил, замуж пора, — он испытующе смотрит на меня, — мужика нет, шибко плохой мужик пошел, пьет только, не охотится, детей не может делать…

Я долго молчу. Я знаю, что в этих местах жену можно купить за пять обойм к карабину СКС, и эта женщина никого и никогда не пустит в дом в отсутствие хозяина и верна ему будет до смерти.

 — Женись, паря, — неожиданная слеза блестит в уголке глаза старого охотника, он смаргивает, — чего по свету бродишь, чего себе ищешь? Дом есть, жена есть, собака есть, винтовка есть — чего тебе надо?

По-прежнему горит костерок, тихо плещется Лена… Но уже машут нам с «Ермака» — напоминают, что долго стоять нельзя, так как от соседней горы «сходят с ума» приборы: магнитная стрелка крутится без остановки. Вот ведь какая вещь: приборы барахлят и ломаются, а люди — ничего, живут и не тужат…

Мы ушли. Провожали нас добрые поселковые псы — Коля не пошел.

Отчего же так болит у меня в области сердца, то ночью, то днем, что ищу я, бродя по свету, и не потерял ли я чего, не обронил ли ненароком — там, в тундре, на берегу, у какого-то поселка — то ли Титары, то ли Кюсюр, то ли Сиктях?

Игорь Воеводин Фото автора

Спорная жизнь

Осклизлые комочки на корягах и пнях в лесу, именуемые слизевиками долгое время причислялись к грибам. Но при их основательном изучении оказалось, что это необычные существа, которые на разных стадиях развития похожи то на грибы, то на животных. Кто же они на самом деле?

Долгое время слизевикам, или миксомицетам, как явствует из их научного названия (от греческого myxa — «слизь» и mykes — «гриб»), отводилось место в царстве грибов. Пока в середине XIX века немецкий ботаник Антон де Бари, первым уделивший им серьезное внимание, не убедился, что имеет дело с совершенно необычными созданиями, которые не вписываются в установленную иерархию органического мира. Напомним, что в свое время грибы выделили в отдельное царство наравне с животными и растениями, поскольку они в отличие от растений лишены хлорофилла и неспособны сами производить питательные вещества. С другой стороны, несмотря на некоторые биохимические особенности, грибы, конечно же, не животные, поскольку насыщаются, всасывая питательные вещества всей поверхностью клеток, способны к неограниченному росту и лишены подвижности. Таким образом, грибы — это целый мир разнообразных, таинственных и все еще мало изученных организмов. Но почему же миксомицетам не нашлось места среди них?