Вокруг Света 2006 № 03 (2786) - [9]

Шаг XVIII. Сакэ

…Как и выпивку. Правда, в наши дни суши все чаще запиваются «чужим» напитком — пивом, которое буквально хлынуло в Японию еще во времена Мэйдзи. Хлынуло опять-таки через Гинзу. На Чуо-дори уже больше ста лет функционирует специальный зал «Лев», где подают один из трех главных японских сортов — «Саппоро», а также наименований пятьдесят европейских, американских и австралийских. Выглядит он изнутри как типичная мюнхенская пивная, даже официантки обряжены в баварские платья с жакетками. Но в целом японцы пытаются соблюсти национальное своеобразие даже в таком очевидно иностранном деле, как пивоварение: сейчас в Токио входит в моду их «ответ остальному миру» под названием «хаппосу». Этот дешевый напиток на морской воде и сыром солоде придуман всего восемь лет назад. Но — нечто вроде «баловства», а основу местной алкогольной «мифологии» продолжает, конечно, составлять сакэ, которого мы с Александром Кайрисом также не преминули отведать в главном святилище напитка — сакэ-центре «Нихонсу». Он совмещает в себе функции магазина, где продаются сотни три сортов 15—20-градусной рисовой водки, музея, где вам все о ней расскажут, и распивочной, где ее можно сколько угодно пробовать.

Я пришел к выводу, что самое интересное в сакэ то, как ты от него пьянеешь: не долго, отяжелев после бессчетного числа винных бокалов, не сразу, проглотив стакан русской «белой», а плавненько, словно парашютист, который некоторое время скользит по крылу самолета и только потом срывается в бездну.

Шаг XIX. Искусство

Мир еды на Гинзе — второй по размерам после мира торговли: на 3 000 магазинов приходится 1 607 баров и ресторанов. Почетное третье место занимает мир искусства, только частных художественных галерей здесь насчитывается более трехсот. Кайрис знакомит меня с владельцем галереи «Синода Биютцу», а сам, утомленный гинбурой, отправляется в свой офис работать. Масамичи Синода выглядит еще весьма молодо, но, как оказалось, торгует импрессионистами уже почти два десятка лет. Рассказ «инсайдера» открывает передо мной секреты «художественной Гинзы».

Шаг назад. Ван Гог и Хокусай — одно лицо?

Когда в 80-х годах разбогатевшие японцы начали скупать «обнаженных» Ренуара, «летающих влюбленных» Шагала, «голубых и розовых акробатов» Пикассо, мировой рынок искусства всерьез заинтересовался дальневосточной империей. В 1987 году за 40 миллионов долларов сюда уехали из Англии «Подсолнухи» Винсента ван Гога. Этого голландца жители Страны восходящего солнца считают своим, веря, что в предыдущей жизни он был художником вроде Хокусая. Еще год спустя универмаг «Мицукоси» с Гинзы приобрел гуашь Пабло Пикассо «Акробат и Арлекин» за 38,5 миллиона долларов. Но звездный час Японии настал в 1990-м, когда никому дотоле не известный дилер с Гинзы Хидэто Кобаяси заплатил на аукционе в Нью-Йорке 82,5 миллиона долларов за «Портрет доктора Гаше» того же ван Гога и еще 78 — за «Мулен-дела-Галет» Ренуара (заказчиком был мультимиллионер Саито). Эти покупки стали символом превращения Японии в экономическую супердержаву, а Гинзы — в Мекку артрынка. Правда, во время кризиса последнего десятилетия японские коллекционеры начали потихоньку распродавать купленные на волне успеха сокровища. Распродавать в том числе и российским клиентам, которых с каждым годом становится все больше. Если цена на нефть еще немного вырастет — чем черт не шутит, вдруг «Доктор Гаше» перекочует в Москву?

Шаг XX. Кампай

На Гинзу опускается вечер, и я в последний раз меняю компаньона: непроницаемого господина Синоду — на улыбчивого Александра Лыскина, товарища по экспедиции «Вокруг света». Фотограф только несколько часов назад приземлился в аэропорту «Нарита» и теперь напоминает мне меня самого двухдневной давности: ошарашенно глазеет на улицы в трех уровнях. Клин, как я теперь уже знаю, вышибают клином, и, чтобы привести коллегу в чувство, тащу его в «веселый квартал» Гинзы — к отелю «Никко». Кругом стайками прогуливаются подвыпившие клерки знаменитых фирм. Похоже, за вечер они уже не раз провозглашали: «кампай!» (нечто среднее между нашими «На здоровье!» и «Поехали!»). Заманчиво горят огни ночных клубов: «Эсквайр», «Париж»... Молодые ребята, очень напоминающие японцев с мечами из фильма «Убить Билла», приглядывают за своими подопечными «хостессами» («хозяюшками»). Снимать не рекомендуется, хотя никто и не разобьет вам камеру, как это сделали бы просвещенные европейцы где-нибудь на Риппербане в Гамбурге. Опытный Лыскин делает вид, что ничего не понимает, а сам нажимает и нажимает на затвор.

Девушки, кто в длинных вечерних платьях, кто в коротких «а-ля Мерилин Монро», весело смеются и охотно позируют. Но стоит появиться потенциальному клиенту, все как по команде переключают свое очарование на него. Рядом с шеренгой хостесс сидит за своим столиком хиромантка с усталыми глазами Кассандры. Перед ней лежит электрический фонарик: им она будет освещать вашу ладонь во время гадания. Гадалки на Гинзе работают в основном не с женщинами, а с мужчинами, с теми самыми клерками, которых заманивают девицы. Последние, кстати, отнюдь не жрицы любви в привычном понимании. Продажная любовь в Японской империи официально запрещена с 1957 года, и в клубе, который сейчас перед нами, никакого разврата не будет. Хостессы — те же европеизированные гейши, их дело — флирт, который скрасит вечер замученных на службе джентльменов. Подлить пива или сакэ, первой крикнуть «кампай!», пошутить и посмеяться вашим шуткам, спеть в компании, а потом красиво расстаться с клиентом, долго кланяясь ему вслед, — вот вся их работа. Но, что самое удивительное, — и сами клиенты с ними чаще не отдыхают, а работают! В раскованной атмосфере, созданной хостессами под «кампай!», можно «разрулить» ситуацию, которая на официальных переговорах зашла в тупик из-за «оков этикета». Крупные компании даже оплачивают из своего бюджета услуги «вечерних фей». «Самый простой способ стать своим в этом царстве замкнутых групп — пару раз до бесчувствия напиться с партнером из Страны восходящего солнца. Если президент японской компании поведет вас вечером по злачным местам, его подписи на счетах будут играть для дальнейших деловых отношений не менее важную роль, чем заветная подпись на контракте», — справедливо писал в «Ветке сакуры» советский журналист Всеволод Овчинников. Правда, писал он это в «золотые семидесятые», а с тех пор экономический кризис заставил корпорации вдвое сократить представительские расходы. Элитарные закрытые клубы, где бутылка виски «Баллантайн» стоит 1 500 долларов, а гостей принимают только по рекомендациям, — теперь редкость. В моде агрессивный стиль заведений подешевле, которые не стесняются буквально вырывать клиентов друг у друга.