Вокруг Света 2005 № 09 (2780) - [31]
Что-то по большому счету строить взамен уничтоженного власти начали только в пятидесятых, когда город официально поставили на «капитальный ремонт» ввиду того, что к нему должны были подойти воды нового Куйбышевского водохранилища. Тогда соорудили речной вокзал. После 1957 года Казань, подобно Москве, сделалась «портом пяти морей». Были реконструированы старые и устроены новые дамбы. Из зоны затопления «вывезли» и поставили на новом месте целые жилые кварталы. По приходу большой волжской воды изменился сам облик татарской столицы: именно с этого времени берет начало знаменитый вид Казанского кремля, который новые поколения считают «естественным» и само собой разумеющимся.
Далее все шло примерно так же, как во всем Союзе. В 1960 году «инспекционный» визит Хрущева придал массовому строительству новое ускорение. Как грибы стали расти дворцы – политпросвещения, спорта, культуры, химиков. Появились Концертный зал Консерватории, новый пригородный вокзал и цирк на 2 500 мест, похожий на летающую тарелку, которая приземлилась как раз на место древней ханской ярмарки Ташаяк. Этим необыкновенным зданием особенно гордилась Казань в те годы космических побед, и оно действительно уникально по конструкции: конус и купол, сооруженные из особо прочного железобетона, были соединены без дополнительных опор.
Но, как ни странно, внимание партии и правительства к другим городам быстро развивающейся промышленной Татарии – нефтяному Альметьевску, автомобильным Набережным Челнам и нефтехимическому Нижнекамску – вскоре несколько затормозили развитие Казани. К концу советского времени оно практически остановилось, и «коммунальные» кварталы довоенного образца, о которых говорилось выше, быстро приходили в негодность. В 1996 году президент Шаймиев принял волевое решение: вложить значительную часть бюджета в полное разрушение этих трущоб и переселить всех их жителей в новые кварталы на окраины города. По статистике 2004 года, этой приятной, но хлопотной процедуре подверглось уже 35 тысяч казанских семей. Надо сказать, впрочем, что в описанную квазисоциалистическую программу закладывалась и рыночная составляющая: освободившееся после сноса ветхого жилья пространство предполагалось распродать частным лицам и застроить по коммерческим ценам. Дефолт 1998 года несколько приостановил этот процесс, но с наступлением нового тысячелетия он возобновился не без общих для всей России «издержек», к сожалению. В экономическом ажиотаже пострадали многие ценные памятники деревянной казанской старины. Ряд районов застраивался ураганными темпами, облик кварталов, известных старожилам с детства, менялся до неузнаваемости. Сами старожилы очень огорчены. Остается утешаться тем, что новым поколениям будет мил тот реальный город, в котором они проживут жизнь, а не ностальгическая Казань прошлого века.
Равиль Бухараев
Догнать и перегнать Стамбул
На протяжении многих веков город успешно обходился всего двумя видами транспорта – гужевым и водным. Причем пассажирские пароходики местной пивоваренной фирмы «Оскар Петцольд» и грузовые баржи ходили не только по Волге, но также по цепи казанских озер (Ближний, Средний и Дальний Кабан), а также по протоке Булак, которая в половодье позволяла волжским баржам приставать прямо к набережной Торгового посада.
Но если «великая русская река», которой «Вокруг света» посвятил в предыдущем номере материал в рубрике «Большое путешествие», и сегодня остается столбовой дорогой для пассажиров и грузов, то на память о работящих казанских лошадях здесь осталась разве что парадная карета Екатерины II. В ней императрица разъезжала по Казани в мае 1767 года, а теперь бронзовое изваяние ее «экипажа» стоит на местном Арбате – улице Баумана.
Однако кони возили по Казани не только царей. В XIX столетии здесь стояли на учете десятки извозчиков, бравших за проезд от 20 до 80 копеек в зависимости от расстояния. Зимой у тротуаров появлялись особые татарские возницы, имевшие сугубо местное прозвище «барабузы» от слова «барабыз!» – «поехали!» Это был самый дешевый транспорт, поскольку все «средство передвижения» представляло собой сани-розвальни с брошенным поверх тюфяком, на котором предлагалось восседать пассажирам.
В 1875 году в Казани, первой после Петербурга и Москвы, появилась конка. От той эпохи осталось название одного из самых дальних и поныне районов – «Петрушкин разъезд», рядом с тогдашним устьем Казанки. Здесь приходилось преодолевать крутой подъем. Двум лошадям, как правило, не удавалось втащить на него переполненные вагончики, поэтому у самого взвоза держали запасную, пристяжную, которая ни на что другое не годилась, как только на минутку помочь своим работягам-«товарищам» и снова идти отдыхать. Легкий и редкий труд был ей явно не в тягость, она отличалась веселым нравом и, помогая втаскивать конку, всегда пританцовывала. За это казанцы прозвали ее Петрушкой, отсюда и топоним.
Среди российских пионеров электрического транспорта город тоже оказался в первых рядах, уступив первенство, кроме имперских столиц, только Киеву и Нижнему Новгороду. По случаю открытия в 1899 году первой рельсовой линии даже устроили специальный крестный ход на Евангелистовской площади. Первым хозяином казанского трамвая было Бельгийское Акционерное Общество, и вагоны привозили прямо из Бельгии. До революции на них можно было прокатиться (с максимальной скоростью в 25 км/ч) по Волго-Проломной, Воскресенской, Грузинской, Екатерининской и Круговой улицам. В 1908 году, задолго до Николая Гумилева с его «Заблудившимся трамваем», Габдулла Тукай воспел это чудо техники в сатирической поэме «Сенной базар, или Новый Кисекбаш», где казанский трамвай идет с немыслимой скоростью через время и пространство:
