Вокруг Света 2005 № 08 (2779) - [29]

Эрнест глотал коньяк, запершись в комнате до тех пор, пока воспоминания о миланских ночах не стерлись из его памяти. Когда же все «перегорело», осталось только одно желание — писать. Обретя кое-какой опыт, он уже знал, о чем, но не знал, как. Перебравшись в коттедж на озере Валлун, он стал исписывать лист за листом, но его не покидало чувство неудовлетворенности, ощущение, что все это не то, что он ищет. Некоторое время он был одержим идеей ехать на Восток, но мать отказалась дать ему денег на паспорт и проезд до Иокогамы. Она замучила сына упреками в безответственности. По ее мнению, вот уже 18 месяцев он болтается без дела, не желая найти себе серьезное занятие, приносящее доход. Профессия журналиста была для нее синонимом тунеядства. А мысль о том, что юноша из порядочной семьи может стать писателем, приводила ее в ярость. В конце концов Грейс поставила сыну ультиматум — или пусть ищет работу, или убирается из дому. Эрнест выбрал второе.

Подруга Хэш

Он поселился у друга в Чикаго и устроился помощником редактора в экономический журнал. Если раньше он работал ради удовольствия, то теперь, лишившись поддержки семьи, делал это лишь ради денег. Эрнест познакомился с девушкой по имени Элизабет Хэдли Ричардсон. Скоро он пригласил ее на футбольный матч. Но Хэдли в этот день подвернула ногу. Ступня распухла, и надеть на нее туфлю никак не получалось. Тогда Хэдли надела на ногу красную домашнюю тапочку и невозмутимо шла в ней по улице рядом с Эрнестом. Такое презрение к условностям покорило Хемингуэя. Ему нравились ее каштановые волосы и улыбка. Жизнь Хэдли до встречи с Эрнестом нельзя было назвать раем. Ее отец покончил с собой, она долгое время страдала из-за травмы позвоночника и думала, что будет обузой для мужчины, который свяжет с ней жизнь. Отвергнутый Агнес, Хемингуэй в это время тоже считал себя ущербным человеком. Оба нуждались друг в друге. Хэш (как называл ее Хемингуэй) жила в Сент-Луисе, и долгое время они обменивались письмами. Она первая оценила его литературные опыты, сказав, что в его прозе есть ритм и точность слова. Она подарила ему его первую пишущую машинку, сказав: «Я сделала тебе такой хороший подарок, что теперь ты обязан на мне жениться». 3 сентября 1921 года они обвенчались в маленькой методистской церкви в местечке Хортон-Бей. Присутствовавшая на церемонии Грейс надеялась, что, обзаведясь семьей, Эрнест возьмется за ум и перестанет кропать рассказики, которые никто не хочет покупать. После смерти матери Хэш получила небольшое наследство и была готова вложить эти деньги в своего подающего надежды мужа-литератора. А Эрнест мечтал о Париже. И тут редактор «Торонто Дейли Стар» предложил ему поехать в Европу разъездным корреспондентом газеты. Все расходы Эрнест должен был взять на себя, редакция будет оплачивать только его публикации.

8 декабря 1921 года чета Хемингуэй отплыла из Нью-Йорка в Европу на пароходе «Леопольдина». Хэш поразили в Париже низкие цены — за семь франков (60 центов) можно было хорошо пообедать. В Париж отовсюду съезжались молодые непризнанные таланты, привлеченные дешевой жизнью и атмосферой творческой и нравственной свободы. Супруги сняли двухкомнатную квартирку на улице Кардинала Лемуана без водопровода и прочих удобств. Спали они на матрасе, брошенном на пол. Хэш была идеальной женой для непризнанного гения — стоически переносила все трудности этой походной жизни. Эрнест писал для газеты очерки о парижском быте и нравах, ездил на международную конференцию в Генуе, позже брал интервью у Муссолини. Во французской столице он познакомился с парижскими американцами: Гертрудой Стайн, полной некрасивой женщиной, которая говорила метафорами, взбалмошной четой Фицджералд, владелицей книжного магазина Сильвией Бич. Хэш достался весьма нелегкий в общении муж. Он целыми днями мог не разговаривать, поглощенный творческими замыслами. Литература, пожалуй, единственное, к чему он относился серьезно, говоря, что она не терпит полумер. Когда Эрнест начинал произведение, он резко сокращал любое общение с супругой, направляя всю свою энергию на сочинительство. Однажды, когда Хэш ехала к нему в Лозанну, чтобы покататься на лыжах, у нее украли в поезде чемодан со всеми его рукописями, которые она везла для него. Узнав об этом, Эрнест устроил скандал, обвиняя Хэдли чуть ли не в злом умысле.

Европейцы непременно считали всех американцев миллионерами. Однако скоро Эрнест и Хэш с трудом наскребали даже семь франков на обед. Эрнест предпочитал экономить лишь на нарядах для Хэш, но не на еде и не на выпивке. Когда Хэш забеременела, он с ужасом воспринял это известие. Он жаловался Гертруде Стайн, что не готов быть отцом и подозревал, что ребенок осложнит его и без того тяжелый быт. Его первая книга «Три рассказа и 10 стихотворений», вышедшая тиражом в 300 экземпляров, потешила самолюбие Эрнеста, но осталась незамеченной и не принесла ни цента денег. Скоро, однако, он примирился с тем, что ему придется быть отцом. Он водил беременную Хэш на бокс, возил ее в Швейцарию кататься на лыжах, а позже они вместе видели бой быков в Испании. Эрнест считал, что после всего этого у Хэш непременно родится мальчик, который станет настоящим мужчиной. Впервые увидев корриду в Памплоне, Хемингуэй был покорен этим зрелищем, говорил, что бой быков — это действо сродни античной трагедии. Танцующие люди на улицах, с кожаными бурдюками, полными вина, бег быков по главной улице — все это создавало обстановку средневекового карнавала. Казалось, празднество не имеет границ ни во времени, ни в пространстве.