Вокруг Света 2005 № 07 (2778) - [6]

Как и весь проспект, площадь Августа Бебеля (бывшая Оперная) сейчас на реконструкции. Всюду краны, бульдозеры, грузовики, груды камней для новой брусчатки. Только одно место оставлено открытым для прохода, и туда действительно все время кто-то проходит. Памятник погибшим книгам ни на минуту не остается в одиночестве. Художник Миха Ульманпростыми средствами создал очень выразительный образ – как раз в духе непредсказуемой Унтер-ден-Линден. Он поместил его не на, а под площадью. Плита из прозрачного стекла закрывает подземелье пятиметровой глубины, в котором стоят пустые книжные полки. (Кстати, не менее выразительный мемориал представляет собой фойе Университета. Восстанавливая здание после войны, архитекторы использовали красный мрамор из рейхсканцелярии Гитлера, которую победители сровняли с землей. Пройдя между квадратными колоннами, обязательно поднимитесь по мраморным ступеням на второй этаж. Балюстрада целиком перенесена из нацистской цитадели – только свастика выломана. Мраморные косяки дверей в аудитории – тоже оттуда.)

Праздник непослушания под липами: кому какое дело

Кроме всего прочего, нынешняя площадь Бебеля образует самое сердце Форума Фридерицианум. По замыслу короля, окружающий ее комплекс зданий должен был превратить Берлин в новую Спарту и Афины одновременно. Однако построить в едином и строгом греческом стиле Академию, Дворец и Оперу напротив барочного Цейхгауза не вышло – бравый капитан Кнобельсдорф, в котором монарх разглядел талантливого архитектора, успел возвести только Оперу, чем вполне угодил своему заказчику, страстному меломану.

А в XXI веке по вечерам перед спектаклями, покинутая покупателями и туристами, Унтер-ден-Линден заполняется меломанами новой эпохи. Если смешаться с этой изысканной толпой и забыть о разнице в одежде, можно и сегодня мысленно перенестись во времена Глюка и Бетховена, когда главным событием сезона был новогодний Оперный бал-маскарад. Здесь не признавались ни чины, ни звания, и вольный берлинский дух брал верх над прусской дисциплиной и субординацией. Вместе отплясывали аристократы, торговцы и ремесленники, и все переходили на «ты», несмотря на риск встретить под очередной маской принца крови.

Кстати, этой доброй немецкой традиции «дня непослушания» много лет спустя пытались следовать даже некоторые нацисты. Герман Геринг любил закатывать в Опере вечеринки, где сначала все пели партийный гимн «Хорст Вессель», а потом отплясывали запрещенный фокстрот (описания дня рождения рейхсмаршала, отмеченного в таком духе, можно найти в повести Клауса Манна «Мефистофель»).

Еще один остроумный проект, который великий парадоксалист Фридрих успел осуществить под Липами, возвышается сразу за Оперой. Католическая церковь Святой Ядвиги в сердце протестантской Пруссии была призвана символизировать олимпийскую широту королевских религиозных взглядов. Оттого и за образец взяли Пантеон – в Древнем Риме храм всех богов. Настоящую же роль прибежища свободы собор сыграл при нацизме, когда он стал единственным местом в Германии, где открыто осуждалась борьба с инакомыслием. Здешний священник Бернхард Лихтенберг осудил в своих проповедях и сожжение книг, и преследование евреев, и убийство больных в психиатрических клиниках. Он призывал прихожан молиться за узников концлагерей и жертв войны всех национальностей. В 1941 году его арестовало гестапо. Два года спустя он погиб в концлагере, а позже был канонизирован римской церковью как мученик и перезахоронен в родной капелле Святой Ядвиги. Лихтенберга особо почитает и считает одним из своих духовных учителей нынешний Папа-немец, Бенедикт XVI.

Среди варварских акций на Унтер-ден-Линден, против которых пришлось выступать в те годы смелому проповеднику, было сожжение не только книг, но и, что менее известно, картин. После крушения кайзеровской Германии в бывшем Дворце кронпринца расположился один из лучших в Европе музеев современного искусства – Новый отдел Национальной галереи. В 1937 году из него конфисковали признанные «дегенеративными» картины Ван Гога, Отто Дикса, Кокошки, Кандинского и других великих. Часть из них ушла с аукционов в Швейцарии, чтобы выручить деньги на перевооружение вермахта, а часть уничтожена. После войны музей так и не смог восстановиться. «Копия» здания, построенная на его месте в 1969 году, использовалась как Дом приемов Совета министров ГДР.

Реминисценция VI

31 августа 1990 года внимание всего мира было привлечено к зданию по адресу Унтер-ден-Линден, 3. В помпезных интерьерах Дома приемов Совета министров ГДР, которые плохо вязались с внешней архитектурой здания «под старину», завершались переговоры делегаций двух немецких государств. В 13 часов 15 минут статс-секретарь ГДР Гюнтер Краузе и министр внутренних дел ФРГ Вольфганг Шойбле поставили свои подписи под «Договором об установлении Единства». После более чем четырех десятилетий раскол Германии закончился. Одновременно «холодная война» официально отошла в историю.

В бывшем Доме приемов сейчас один из выставочных залов Музея немецкой истории, а вот его правительственному соседу, бывшему восточногерманскому Министерству иностранных дел, повезло меньше. Это здание, напоминавшее московский Белый дом, после объединения снесли. Было решено, что для торжественного адреса Унтер-ден-Линден, 1, оно не подходит. Поэтому одно из крупнейших германских издательств, «Бертельсман», взяло на себя реконструкцию бывшего Дома военного коменданта кайзеровских времен. Сочетание современного – из стекла и стали – внутреннего пространства с тщательной имитацией старого фасада считается лучшим примером модернизированной реставрации. Клерки и редакторы мирно курят у того самого подъезда (почти у того самого), у которого разворачивались многие драматические сюжеты. Например, здесь вместе с женой и детьми был арестован один из руководителей заговора 20 июля 1944 года, казненный позже в тюрьме Плетцензее, генерал Пауль фон Хазе. А в Дом коменданта вселился с семьей рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Унтер-ден-Линден, 1, стал его последним домашним адресом. К счастью, ненадолго.