Вокруг Света 2005 № 02 (2773) - [36]

Артурская Голгофа

Гора Высокая, возвышавшаяся на 203 метра над уровнем моря, отстояла от Порт-Артура на 3 000 метров к северозападу. Хотя с ее двух вершин открывался лучший обзор Нового города и Западного бассейна порта, временные укрепления были возведены на ней только в мае, уже после начала войны. Поначалу эта возвышенность не занимала какого-то особого места в планах японцев, но отныне все их усилия были направлены на захват этого ключевого пункта.

Генерал-майор Костенко о ноябрьских боях писал следующее: «Положение крепости становилось опасным, люди постоянными боями были измучены до крайности, так как перемены не было и одним и тем же частям приходилось драться беспрерывно; резервы все иссякли и люди с одного пункта позиции перебегали на другой оказать помощь товарищам, а полевые орудия передвигались крупной рысью».

В ночь на 23 ноября после 15-дневных почти непрерывных штурмов «Артурская Голгофа», как называли гору защитники, была занята японцами. «Последний штурм был так стремителен, – признавал Костенко, – что противостоять ему – значило подвергать бесполезной резне своих солдат. Этим боем и занятием Высокой японцы сузили линию обороны, заперев нас в тесное кольцо». Высокая обошлась японцам в 6 000 человек убитых и раненых. Среди погибших оказался и сын генерала Ноги, уже второй в этой войне. Говорят, что, получив это известие, Ноги хотел совершить самоубийство, но его остановило вмешательство японского императора. Во время штурма на правом фланге был убит один из японских принцев крови, принимавший личное участие в осаде. Японцы просили разрешения отыскать его тело, однако тело найти не удалось: нашли только меч с древним самурайским клинком, который и был возвращен японцам. В благодарность за это японцы доставили в крепость две двуколки, нагруженные тюками русской почты.

Последний бой «Севастополя»

Город и эскадра, стоявшая в порту, с Высокой горы представляли теперь отличную мишень для японской артиллерии. Японские офицеры констатировали, что с овладением Высокой горой можно было ожидать, считая по пальцам, решения судьбы неприятельской эскадры. «Какие бы средства ни предпринимал неприятель – спастись он уже не мог». Контр-адмирал Вирен так и не решился принять последний бой с японским Соединенным флотом. Японцы систематически обстреливали с Высокой портовые бассейны, и эскадра несла уже невосполнимые потери. Затонул флагманский броненосец Вирена «Ретвизан», за ним «Пересвет», «Победа», крейсеры «Паллада» и «Баян». Крейсеры и прочие большие суда одно за другим тонули и гибли, и только единственный способный еще к плаванию броненосец «Севастополь», как выразился адмирал Того, «не пошел по стопам своих товарищей». Его командир капитан 2-го ранга Н.О. Эссен дважды обращался к Вирену с просьбой разрешить выйти на рейд и в конце концов получил такой ответ: «Делайте, что хотите» (впоследствии, в годы Первой мировой войны, Эссен командовал Балтийским флотом). На рассвете 26 ноября «Севастополь» неожиданно для японцев вышел в море и стал на якорь у горы Белый Волк. Шесть ночей «Севастополь» вместе с канонеркой «Отважный» отбивался от более чем 30 японских миноносцев, потопил 2 из них, нанес тяжелые повреждения пяти. Судьбу «Севастополя» решили две торпеды, попавшие в корму броненосца. Корабль сел на дно на прибрежном мелководье и, по сути, превратился в плавучую батарею. Это был последний бой 1-й эскадры Тихого океана. Остатки ее были затоплены в квантунских бухтах. Несколько мелких судов, главным образом миноносцев, прорвали японскую блокаду и ушли в нейтральные воды. «Еще чего доброго, японцы поднимут наши корабли, потопленные в гавани Артура, починят их, оставят прежние имена и выставят против нас, – писал жене с Мадагаскара флагманский корабельный инженер 2-й Тихоокеанской эскадры Е.И. Политовский. – Представь себе картину: какая-нибудь „Полтава“ или „Ретвизан“ будут стрелять в „Суворова“. Говорить даже о том становится противно… И кто его уничтожил (флот. – Прим. ред.)? Япошки, макаки, как называли их наши доблестные моряки». То, чего опасался Политовский, произошло в действительности. С июня 1905-го по апрель 1906 года японцы подняли 9 русских боевых, 10 вспомогательных судов и госпитальное судно. После ремонта все они, в том числе и легендарные «Ретвизан», «Варяг» и «Новик», вошли в состав японского флота. «Таким образом, – с мрачной иронией замечает историк, – 1-я Тихоокеанская эскадра частично возродилась под флагом Страны восходящего солнца».

Участь Красного Креста

28 ноября в крепость каким-то чудом прорвался через японскую блокаду английский пароход с символическим названием «Кing Аrthur» с большим грузом муки, но это уже не могло исправить бедственного положения защитников. Между тем гарнизон уже ел конину. Вся водка из магазинов города была забрана в интендантство и выдавалась оттуда по особому разрешению. Ввиду крайнего недостатка офицеров генерал-майор Кондратенко просил контр-адмирала Вирена предложить морским офицерам вступать в сухопутные части. Теперь даже команды затопленных коммерческих судов принимали участие в отражении штурмов. В крепости началась цинга, от которой у многих раненых открылись старые, заживающие раны. Госпитали уже не вмещали всех нуждающихся в помощи. В добавление ко всем напастям японцы начали обстреливать медицинские учреждения. «Мы привыкли уже, – говорил Костенко, – что после неудач японцы изливали свою злобу и ярость бомбардировками по городу». 28 ноября под обстрел попала Дальнинская больница. 30 ноября японская артиллерия расстреляла запасной госпиталь на Тигровом полуострове и пароход Красного Креста «Монголия».