Вокруг Света 2004 № 01 (2760) - [30]
При желании в «Натуралисе» можно провести целый день: там прекрасно оборудованный Центр информации о природе, Детский центр, богатые книжные магазины, кафе-ресторан и «Ресторан для зверей». В последнем происходит кормление зверей – больших мягких кукол. Ребенку дают коробку с разнообразным кормом (пластмассовым, естественно). Он выбирает еду и подносит ко рту животного. Если ребенок ошибся, кукла начинает отчаянно крутить головой, если же еда «по вкусу» – она разевает пасть (или клюв) и «глотает» предложенное. «Натуралис» работает с детьми начиная с 6-летнего возраста.
Кстати, если будете в Лейдене, найти «Натуралис» просто. К нему ведут следы какого-то очень доисторического животного, идущие по асфальту прямо от железнодорожной станции.
Алексей Лебедев, доктор искусствоведения / Фото автора
Куратор проекта Анатолий Голубовский
Люди и судьбы: Хождение по мукам
Всю свою жизнь Наталья Васильевна Крандиевская-Толстая прожила «на втором плане», в ореоле славы своего мужа, классика советской литературы Алексея Толстого. Собственная творческая судьба ее сложилась трагично: ярко дебютировав перед революцией, при жизни она выпустила лишь несколько книг, годы жизни с Толстым вообще обернулись для нее поэтической немотой, умерла Наталья Васильевна в безвестности. И даже теперь, когда творческое наследие Крандиевской издано и по праву заняло достойное место на книжной полке рядом с ее младшими современницами Мариной Цветаевой и Анной Ахматовой, она по-прежнему остается в тени этих громких имен…
«…Николай Иванович побагровел, но сейчас же в глазах мелькнуло прежнее выражение – веселенького сумасшествия.
– …Вот в чем дело, Катя… Я пришел к выводу, что мне нужно тебя убить…
При этих словах Даша быстро прижалась к сестре, обхватив ее обеими руками. У Екатерины Дмитриевны презрительно задрожали губы:
– У тебя истерика… Тебе нужно принять валерьянку, Николай Иванович…
– Нет, Катя, на этот раз – не истерика…
– Тогда делай то, за чем пришел, – крикнула она, оттолкнув Дашу, и подошла к Николаю Ивановичу вплоть. – Ну, делай. В лицо тебе говорю – я тебя не люблю.
Он попятился, положил на скатерть вытащенный из-за спины маленький, «дамский» револьвер, запустил концы пальцев в рот, укусил их, повернулся и пошел к двери. Катя глядела ему вслед…
…Семейное несчастье произошло так внезапно, и домашний мир развалился до того легко и окончательно, что Даша была оглушена…»
Эту сцену – признания супругу в неверности и окончательного разрыва семейных отношений – Алексей Толстой в романе «Сестры» (первой книге трилогии «Хождение по мукам») почти с фотографической точностью «списал с натуры» – так, тяжело и нервно, уходила к нему от своего мужа Наталья Крандиевская.
Став прототипом обеих героинь знаменитой книги, Крандиевская-Толстая на протяжении 20 лет была для именитого классика женой, матерью его сыновей, музой, секретарем… Но заканчивать третью часть своего романа (начатого в эмиграции в 1921 году и завершенного в СССР перед самой войной) Толстой примется, когда их отношения тоже уйдут в прошлое – реальная жизнь не уложилась в придуманную литературную колею.
«Экий младенец эгоистический ваш Алеша! Всякую мягкую штуку хватает и тянет в рот, принимая за грудь матери», – писал Крандиевской в одном из последних писем Максим Горький. Она соглашалась с этим определением: «Смешно и верно! Та же самая кутячья жажда насыщения толкнула его ко мне… Его разорение было очевидным. Встреча была нужна нам обоим. Она была грозой в пустыне для меня, хлебом насущным для него. Было счастье, была работа, были книги, были дети. Многое что было…»
Написанную в последние годы жизни автобиографию Наталья Васильевна Крандиевская-Толстая начала с самого главного: «Я росла в кругу литературных интересов…» Так, потому что к литературному цеху относились и мать – писательница Анастасия Романовна Тархова, и отец – Василий Афанасьевич Крандиевский, редактор и издатель московского литературного альманаха, и гостями их хлебосольного дома были многие известные прозаики, поэты, художники рубежа ХIХ—ХХ веков. В 7 лет Наташа начала писать стихи. Училась – у многих, но одного мастера ставила выше всех других – Ивана Бунина. Отчасти выбор был предопределен другом их семьи Максимом Горьким, подарившим девочке бунинскую книжечку «Листопад» с надписью: «Вот как писать надо!»
Оба – и Бунин, и Крандиевская – оставили воспоминания о первой встрече: «Она пришла ко мне однажды в морозные сумерки, вся в инее – иней опушил всю ее беличью шапочку, беличий воротник шубки, ресницы, уголки губ – я просто поражен был ее юной прелестью, ее девичьей красотой и восхищен талантливостью ее стихов…»
«Дрожа, я вынула тетрадь и принялась читать подряд, без остановки, о соловьях, о лилиях, о луне, о тоске, о любви, о чайках, о фиордах, о шхерах и камышах. Наконец Бунин меня остановил.
– Почему вы пишете про чаек? Вы их видели когда-нибудь вблизи? – спросил он. – Прожорливая, неуклюжая птица с коротким туловищем. Пахнет от нее рыбой. А вы пишете: одинокая, грустная чайка. Да еще с собой сравниваете. …Нехорошо. Комнатное вранье…»
