Вокруг Света 2003 № 10 (2757) - [41]

Яд Борджиа давно стал притчей во языцех – сотни лет про него слагались легенды. Папские химики изготовляли для Александра VI целый арсенал чрезвычайно сильной отравы. Тут и открытие Америки пришлось как нельзя кстати: во многих составах использовались неизвестные в Европе растения и коренья, специально привезенные из Нового Света. Знаменитое вино Борджиа благодаря различной «дозировке» оказывало свое действие спустя разное время – от месяца до нескольких лет. Последствия отравления таким напитком по симптомам напоминали лучевую болезнь: у обреченного выпадали волосы и зубы, отслаивалась кожа, а смерть наступала в результате паралича дыхательного центра. В случае особой надобности в качестве быстродействующего и вернейшего средства клан Борджиа пользовался своим излюбленным ядом – без цвета и запаха и не имевшим противоядия. Особо же преуспели в изощренности обращения с отравой Чезаре и Лукреция. Чезаре носил смертоносный перстень, с внутренней стороны которого выступали два львиных когтя, вот они-то при необходимости и смазывались ядом. В момент рукопожатия Чезаре легко царапал руку собеседника внутренней стороной перстня и тут же его выбрасывал. Собеседник же отправлялся в мир иной. Утверждали, что помимо перстня Чезаре владел искусством разрезать отравленным ножом персик так, чтобы самому, съев одну половинку, оставаться невредимым, в то время как отведавший другую часть плода погибал в страшных мучениях.

Что касается Лукреции, то она, как утверждала молва, вручала надоевшим любовникам обыкновенный вроде бы ключ к тугому замку ее спальни – нетерпеливый кавалер в спешке ранил пальцы о едва заметный на рукоятке острый шип и через сутки расставался с жизнью. Сколько поклонников заплатили таким образом за свою страсть к зеленоглазой красавице, точно не известно, однако говорили, что счет велся на десятки.

Впрочем, пословица, утверждающая, что тот, кто роет яму другому, сам в нее и попадет, – оказалась для Борджиа более чем реальной. Главный отравитель в итоге сам отведал своего варева! Под конец жизни Папа решил разом поквитаться с неугодными ему кардиналами и пригласил их на званый обед. Для чего заранее были приготовлены две бутылки особого вина, в хранении и обращении с которым надлежало принимать повышенные меры предосторожности. Но слуга, который не был введен в курс дела, случайно подал яд самим заговорщикам. Александр, несмотря на возраст, привычно выпил свой кубок залпом, а Чезаре разбавил поданный ему напиток водой. Отведав своего вина, оба сразу почувствовали сильные рези в желудке. У понтифика тотчас начались конвульсии, и врачи были бессильны даже хоть как-то облегчить его страдания – Папа умер, не прожив и суток. А Чезаре несколько дней находился между жизнью и смертью, однако разбавленный водой напиток потерял смертельную силу – проболев почти год, он выкарабкался. Но до этого судного часа у Папы было еще целое десятилетие безраздельной власти над всей страной.

Укрощение строптивой

Графу Джованни Сфорца, коему союз с юной красавицей принес сплошное разочарование и всеобщие насмешки, можно было только посочувствовать. Хотя судьба его хранила – он все еще продолжал жить, в то время как многим другим избранникам Лукреции везло гораздо меньше. А 5 лет спустя некие высшие соображения снова побудили Папу Александра VI выдать любимую дочь замуж – теперь ради упрочения связей с Неаполитанским королевством. Правда, на сей раз безропотный вариант не прошел – Лукреция совершенно неожиданно заявила, что в прежнем качестве возвращаться к отцу не намерена. Тогда он применил силу: ватиканские гвардейцы арестовали строптивицу и заточили в монастырь Святого Сикста. С окончательно униженным графом Сфорца поступили еще более неприглядно, объявив его больным и вследствие этого супружески несостоятельным – причина для развода более чем очевидная.

Тем временем семнадцатилетняя Лукреция, ожидавшая официального расторжения супружеских уз в монастырских стенах, сошлась с камергером Педро Кальдесом, который был приставлен к ней для надзора. Любовникам довольно долго удавалось скрывать свои отношения. Связь их выдала лишь явная беременность Лукреции. Когда же ее заметил брат Чезаре, он в ярости набросился на совратителя с ножом прямо на глазах Папы. Но, забрызгав кровью и ватиканский трон, и восседавшего на нем родителя, лишь ранил Кальдеса. И тем не менее шансов выжить у провинившегося камергера все равно не было – через несколько дней его труп выловили в Тибре вместе с телом любимой камеристки Лукреции, поплатившейся за недоносительство.

Дальше – больше: ревность Чезаре к брату Джованни и прежде была нескрываемой, а когда в начале 1497 года он узнал, что отец видит своим преемником первенца, Джованни был обречен – ему перерезали горло и утопили в том же Тибре. Спешное бегство Чезаре из города навело безутешного отца на мысль о его виновности. Александр «запытал до смерти многих знатных нотаблей, выбранных наугад», и по их показаниям убедился в этом. «Тогда, – пишет папский церемониймейстер Бурхард, – он осушил слезы и, запершись в своих покоях, утешался в объятиях Лукреции». Прошло совсем немного времени, и домой возвратился милостиво прощенный Папой Чезаре.