Вокруг Света 2003 № 03 (2750) - [36]

Впрочем, Шувалов быстро отговорил государыню ехать – в Петергофе все закрыто на зиму, холодно, а в Царском их ждут, и главное – там назначен бал! А это слово для императрицы-кокетки было поистине волшебным. Она лишь на секунду забыла, что больше всего на свете любила балы и маскарады, на которых ей не было равных ни в красоте нарядов, ни в пышности украшений. И карета императрицы, окруженная конной охраной, довольно скоро выехала за городскую черту.

Петербург кончался у Аничкова моста, где была застава, или так называемая «Первая рогатка» (шлагбаум). Вторая (Средняя) рогатка находилась на месте современной площади Победы на Московском проспекте. Там же стоял первый путевой дворец Елизаветы. Здесь она обычно отдыхала перед тем, как пуститься в стремительную скачку к Москве. По пути в старую столицу выстроили еще 20 путевых дворцов, в которых для государыни предусмотрели все удобства и удовольствия.

Но на этот раз карета промчалась мимо дворца прямо к Пулковской горе. Когда лошади въехали наверх, путникам открылась сказочная картина: впереди, в лучах заходящего солнца среди осенних лесов и полей сверкал золотой чертог – Царскосельский Екатерининский дворец. Как писал сам Растрелли, «капители колонн, фронтоны и наличники окон, равно как и столпы, поддерживающие балконы, а также статуи верхней балюстрады дворца – все было вызолочено». Золотом покрыты были не только купола церкви, но и элементы стоящих в саду павильонов (главным из них был Эрмитаж), и даже будки часовых. Дворцу, как пошутил, глядя на шедевр Растрелли, гость Елизаветы – иностранный дипломат, не хватало только одного – футляра, чтобы на века сохранить эту жемчужину. А ведь совсем недавно здесь стоял скромный дворец матери Елизаветы, императрицы Екатерины I. С этим местом у государыни были связаны самые теплые детские воспоминания летнего времяпровождения среди уютных перелесков и холмов Сарской мызы, ставшей благодаря архитектурному «метаморфозису» Растрелли знаменитым Царским Селом. С Пулковских высот было видно, что к дворцу тянутся десятки экипажей – на бал едут гости…

Не пройдет и пары часов, как все приглашенные заполнят анфиладу приемных – «антикамор» Екатерининского дворца, с их живописными плафонами, наборными паркетами, позолоченной резьбой, орнаментами, нарядной голубизной голландских изразцовых печей. Гости будут любоваться дивными вещами Китайской комнаты, завороженно смотреть на необыкновенной красоты панели Янтарной комнаты – истинного чуда света. А затем слуги раскроют золоченые двери Большого зала и нарядная толпа начнет вливаться в его сверкающий простор, располагаясь вдоль стен.

Здесь происходили все торжества и танцы. Глаза вновь прибывших гостей тут буквально разбегались. Как вспоминал галантный современник, красота зала была изумительна, но ее все же затмевала красота нарядно и пышно одетых дам (числом до 400). Но вдруг и шорох платьев, и гомон голосов стихли, прерванные грохотом одновременно упавших штор на всех окнах. Внезапно наступила темнота и тут же вспыхнули и разгорелись 1 200 свечей в десятках золоченых канделябров. Их яркий свет многократно отражался в трехстах зеркалах, занимавших простенки между окнами зала, играл на натертом наборном паркете, в лаковой поверхности огромного плафона художника Валериани. Все это создавало иллюзию волшебного расширения пространства, в котором границы реального мира и зазеркалья смещались.

Но и на этом чудеса не кончились. «Загремел оркестр, состоящий из 80 музыкантов, – писал современник. – Вдруг мы услышали глухой шум, имевший нечто величественное. Двери внезапно отворились настежь, и мы увидели великолепный трон, с которого сошла императрица, окруженная своими царедворцами. Она вошла в Большую залу. Воцарилась всеобщая тишина…»

Придворное представление началось. Под восхищенными взглядами тысячной толпы императрица Елизавета в роскошном платье, в бриллиантовой полумаске открывала бал, идя в первой паре с дорогим ее сердцу Иваном Шуваловым. Непринужденно и легко под переливы изысканной и нежной итальянской музыки они поплыли по мерцающему отраженными огнями паркету, в необъятном море золоченых зеркал этого сказочного Царства барокко, созданного по взмаху изящной ручки веселой дочери Великого Петра…

Бартоломео Растрелли выдвинулся на первое место в начале 1740-х годов. Он появился в России 16-летним юношей вместе с отцом, скульптором Карло Бартоломео Растрелли, и вскоре талант молодого итальянца был замечен и признан. Растрелли и его коронованная заказчица были людьми одного поколения, с общими вкусами и представлениями о прекрасном. Конечно, с Елизаветой, большой капризницей, Растрелли работалось трудно – по многу раз она заставляла архитектора переделывать заново уже законченное. Говорят, что Екатерининский дворец он перестраивал не менее десяти раз! Но итальянец, по счастью, отличался легким нравом и умел угодить вкусам государыни. Богатство же ее казны было баснословным, что и позволяло вести строительство сразу во многих местах. Растрелли, наверно, счастливейший архитектор в мире – почти все, что он планировал на бумаге, воплотилось в каменных шедеврах.