Вокруг Света 2003 № 03 (2750) - [17]
Вообще говоря, искусство подобного сплавления состоит в том, чтобы научиться владеть самыми непредвиденными ситуациями и выходить из них невредимым. Я, например, сформулировал для себя некое общее правило: кто делает глупости – рискует быть разбитым на кусочки в потоке. Если ты оказался в теснине, то назад пути уже нет, есть, конечно, возможность в некоторых местах выбраться на берег, но она зависит от того, как быстро ты сумеешь догрести до этих мест. В заключение скажу, что сделаться, пусть и на несколько минут, игрушкой Природы – по нутру далеко не каждому, но дело в том, что гидроспид – это путешествие не только по буйным волнам, но и по темным сферам самых глубоких собственных страхов. А это возвышает. Хотя, конечно, спорт этот – не для слабонервных.
Франц Еллен
Загадки истории: Агония
Первое чувство при погружении в тему, что возишься в чем-то очень нехорошем: вот, будто темная, холодная, скользкая вода, и ты шаришь в ней, силясь что-то найти, и рук своих не видишь и вдруг натыкаешься на… на тело, что ли? Вот уж не хотелось бы… Ловишь скользкую руку, хватаешь за волосы, подтягиваешь, светишь в лицо фонарем: ба! Да это ж сам, рябой, с водой, стекающей по усам, как у моржа. Страшный до сих пор. Мы ведь еще только-только выходим из тиранства. Память тех, кому сейчас за 60, хранит все, связанное с его смертью, так, как будто это было вчера…
Похороны. Штамп-картинка: давка на трубной. другая (официальная) картинка – руководители партии-правительства выносят гроб с телом Сталина из колонного зала дома союзов. между этими двумя картинками застыло время. Тяжелый статический вакуум: как будто бы все известно, а неизвестно ничего. Серый китель генералиссимуса сверкал пуговицами и погонами из чистого золота. Гроб везли на пушечном лафете. так что надо разбираться.
Среди событий нашей послевоенной духовной истории смерть и похороны Сталина – несомненно, одно из самых важных, по своему значению сравнимое, возможно, с событиями у Белого дома в августе 1991-го. И на глубинном уровне тесно с этими событиями связанное – ибо тогда, в те несколько дней марта 1953-го, для сотен тысяч людей впервые что-то сдвинулось, а то и вовсе повернулось, открылось в сознании. Только для этого им пришлось всем вместе пройти сквозь чудовищный психоз, пройти буквально, телесно, сквозь похоронные «давки», где ребра трещали и точно так же, верно, трещали мозги, запредельным давлением выталкиваемые к индивидуальному мышлению, к сознанию. В этом смысле в августе 91-го было легче: оставалось только довернуть, доделать, убрать старое зло. Выбор каждого был ясен. Та же революция, которой 50 лет назад стали похороны Сталина, была еще в полной мере бессознательна, хотя, как и всякое освобождение, оплачена она была по большому счету – кровью.
Удивительнее же всего то, что шли-то люди на похороны, а попадали в какой-то фантастический механизм, из которого мало кто вышел не преображенным. Толпа, испытанная запредельным сжатием, распалась: появились люди. Человечество 60-х. Поэтому о похоронах Сталина так трудно рассказать: здесь история распадается на сотни тысяч индивидуальных историй, разветвившихся к тому же семейными кустами, в каждом из которых в те дни вдруг обнажалась потаенная драма. А кто там выносил гроб из Дома Союзов и что там говорили в своих речах новые «хозяева» страны Маленков и Берия – это сегодня, оказывается, неважно. Важна трагедия «бессмысленных», оглушенных Его смертью толп, из которых должно было родиться новое человечество. Мы потому и не любим вспоминать похороны Сталина, что это воспоминание больное, невротическое, как говорят психологи, в полной мере «неотреагированное». Только поэт Евгений Евтушенко осмелился материал тех дней использовать как художник – в фильме «Похороны Сталина» – и увиденное в юности поднять до уровня художественного образа. И получилось! Фильм, по существу автобиографический, воспринимается очень живо и лично: на грани одной судьбы засверкали сотни других судеб, столь близко узнаваемых…
Показательно, что когда Хрущев решился вынести тело Сталина из мавзолея и похоронить в могиле рядом, он отдал приказ, выдающий его первобытный ужас: поверх гроба положить две железобетонные плиты. Это ужас древний, мистический: словно в один прекрасный день тот попытается восстать из земли, и вот тогда плиты… Повинуясь тому же, только противоположного смысла колдовству, похоронная команда осмелилась саботировать приказ, тем самым как бы утверждая: «Все равно восстанет».
Вот так заколдованно и живем. Немало ведь людей до сих пор воскрешают генералиссимуса. Немало и хоронят. Пора бы уж оставить в покое человека. А нам – наконец без лишних эмоций, спокойно, осмысленно еще раз вглядеться попристальнее в Похороны Сталина.
Незадолго до смерти, беседуя с патриархом Алексием, Сталин вдруг спросил:
– Как церковь относится к бессмертию души?
– Душа бессмертна, – отвечал патриарх.
– А как церковь относится к телесному бессмертию? – настойчиво продолжал расспросы Сталин.
– Телесного бессмертия церковь не признает.
– Это очень печально…
