Вокруг Света 1999 № 04 (2703) - [22]

Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая...

Всякий, кто входил сюда или выходил отсюда морем, сразу же подтвердит: «Да, это Балаклава». Именно она расколота утесами на два берега одной гавани.

Все улочки Балаклавы круто сбегают к набережной. Сиротски-серый шифер крыш редко-редко где расцветится красно-черепичной кровлей. Взгляд жадно ищет эти клочки той довоенной, дореволюционной, допотопной Балаклавы. Балаклавы Куприна и Грина. Увы, война смела с домов керамические черепицы-«марсельки», и палитра города лишилась своей главной краски. Многого из того, что составляло прелесть и обаяние этого неповторимого приморского городка, лишилась Балаклава и за полвека своего недавнего статуса –«закрытый город». Где они, эти маленькие уютные кофейни и таверны, из которых почти сплошь состояла главная набережная? Нет, не общепитовские кафе с растворимым, а именно греческие кофейни, где настоящий молотый мокко варился в медных турках, зарытых в раскаленный песок, и притом помешивался палочками из камфарного лавра или древовидного можжевельника. И исчезнувшие таверны тоже не имели ничего общего с нынешними столовыми-«едальнями».

Но ведь где-то здесь, если верить Грину, должен быть трактир «Заверни к нам»? И его нет. Не остался и запах этого растаявшего мира — ароматы жареной камбалы, сбежавшего на раскаленный песок кофе, печеных баклажанов... Правда, современные рестораторы пытаются работать под старую Балаклаву, и даже торт «Черный принц» придумали, и пеньковые канаты развесили, и дубовые бочки вместо столов поставили. Но ведь никакие декорации не возродят дух утраченного времени.

Александр Куприн, намеревавшийся навсегда поселиться в этом благодатном месте, назвал городок «оригинальнейшим уголком пестрой русской империи» и ни в чем не ошибся: ни в своем выборе, ни в изреченном определении. Все здесь было и пестро, и оригинально — что люди, что природа, что история...

...Оказавшись нынче в Лондоне, первое, что я увидел, это монумент в память Крымской войны. На чугунном щите было выбито «BALAKLAVA. 1854». В тот год английские войска вышли на подступы к Балаклаве и были встречены дружным огнем местного греческого батальона и мортирной батареи поручика Маркова. Бойцы засели в руинах древней генуэзской крепости, чьи изветренные и изрешеченные башни и по сей день царят над городом. Эскадра из двадцати кораблей вынуждена была учинить бешеную пальбу, прежде чем замолчали четыре медные полупудовые мортирки.

Британский экспедиционный корпус избрал Балаклаву своей главной опорной базой в Крыму. Англичане обосновались здесь надолго и со всем своим удовольствием. Саперы построили удобную набережную — она и сейчас главный променад города, соорудили магазины, пабы, отели, увеселительные заведения. Именно тогда и стали называть древнюю гавань Предзнаменований «Маленьким Лондоном». Однако ничего хорошего эта гавань пришельцам не сулила. Через три года им пришлось отсюда убираться, оставив после себя набережную с вмурованными вместо палов орудийными стволами, — к ним и сейчас еще балаклавские рыбаки привязывают свои мотоботы, несколько хороших дорог, проложенных к Севастополю, да военное кладбище, на котором похоронен родственник Уильяма Черчилля, представитель семьи герцога Мальборо, погибший в балаклавском сражении.

Кладбище пострадало в минувшую войну и было снесено в хрущевские годы. Да простится нелепая игра слов, но английское кладбище воскресло в перестроечные годы, когда севастопольский предприниматель-патриот Валерий Иванов восстановил каменную ограду с вмонтированными в нее чугунными плитами. На них выбиты названия королевских полков, бригад и кораблей, понесших немалые потери в боях за Севастополь и Балаклаву. Осенью 1995 года восстановленный воинский мемориал посетил принц Чарлз. Вряд ли его обрадовало сообщение, что в окрестностях Балаклавы расположен языческий храм в честь богини Дианы, а у мыса Айя лежит на дне остов английского парохода «Принц». Семейный корабль принца Уэльского стремительно погружался в пучины житейского моря, и все эти достопримечательности вызывали у него только мрачные ассоциации. Кстати, один из родственников принцессы Дианы также упокоен на крымской земле. Он погиб в сражении на реке Альма, в память него французы назовут в Париже тот самый, роковой для леди Ди, мост, в чьем тоннеле ее подстерегла смерть. Все смешалось в этом самом мистическом уголке Таврии. Но в хитросплетениях исторический мозаики есть свои незыблемые константы. Одна из них — тот героический факт, что в Великой Отечественной войне Балаклава была самой крайней точкой левого фланга огромного фронта, опоясавшего страну от моря до моря. И снова древние генуэзские башни встретили огнем незваных пришельцев. Комендантом «генуэзской крепости» был младший лейтенант Григорий Орлов. Его пулеметчики несколько месяцев отбивали атаки штурмовых рот. А Григорий Орлов, полный тезка екатерининского графа-фаворита, бывший московский метростроевец, вошел в ратную историю Балаклавы вместе с поручиком Марковым.

Балаклава... Еще совсем недавно, лет пять назад, она была такой: из-за белой каменной стенки Морзавода торчали мачты и решетки антенн, тарелки локаторов и штыри волноводов, стрельбовые радары, похожие на глухо запаянные котлы, перископы и сигнальные мостики. Все это скопище военно-морского железа походило на фантастический «Остров погибших кораблей». И это было почти так. Корабли Черноморского флота медленно погибали в затянувшемся на немыслимые сроки ремонте.