Вокруг Света 1999 № 02 (2701) - [31]
Возле домика сидит на табуретке женщина в черном и вяжет. Открытые двери дома сплошь увешаны кружевными салфетками, скатертями, блузками. Даже зонтик кружевной есть. Заходи, покупай.
А у дверей соседнего дома молодой русобородый мужчина выставляет на столик синие сосуды из непрозрачного стекла. Они так красиво смотрятся на белом фоне стены, что мы невольно замедляем шаг. Я прошу Яниса спросить хозяина, его ли это работы. Знакомимся. Да, работы его, Димитриоса Псилогеноса. Стеклом занимается уже четверть века — сначала промышленным, теперь вот «артистическим». Когда-то на Кипре это мастерство было широко распространено, песок, правда, был привозной, как и сегодня, но теперь, говорит Псилогенос, он — единственный мастер-стеклодув на острове. Его дом и мастерская в соседней деревне, а здесь — лавочка: в Омодосе много приезжих.
Переступаем порог — и сине-зеленая, пронизанная солнцем волна обрушивается на нас: висят, покачиваясь, ожерелья; выстроились в ряд стройные светильники; на полках — чаши, кувшины. Мы словно погружаемся в прохладу далекого моря...
Медленно спускаемся по улице, а нас уже зазывают следующие хозяева. Они вводят в дом, и я вижу обстановку, наверно, начала столетия: качается деревянная люлька, на деревянной полке стоит медная и глиняная посуда; в углу комнаты — икона в серебряном окладе. А во дворе — каменный стол, давильня, конические сосуды...
Оказывается, хозяева дома — Сократ и Деспуля — превратили свой дом, ну, скажем, в музей быта. Сами живут в другом месте, гостям же охотно показывают, как жили в горных деревнях раньше. А в подвале еще и вином своим угощают — «Сократ» называется, по имени хозяина. И каждый гость, конечно, прихватит с собой бутылку — другую...
Вот так и живут в горной деревне Омодос: дом — он же мастерская, он же лавочка...
И снова дорога. Мы забираемся в глубь горного массива, и розово-лиловые от цветущего миндаля долины остаются глубоко внизу. Проезжаем курортное местечко Платрее, утонувшее в сосновых лесах.
— Здесь неподалеку знаменитые водопады Каледония, — подсказывает Янис. — Вскоре увидим Олимп...
Я уже знаю, что эта гора, высотой в 1951 метр, самая высокая на Кипре и что Троодос был первой сушей острова, поднявшейся из моря много миллионов лет назад. Бог не поскупился, обустраивая Троодос: здесь есть знаменитая Долина кедров в 40 тысяч деревьев, строго охраняемая, и во множестве растет целебная для человека кипрская сосна; а в Пафосском лесу водится особый кипрский островной подвид муфлона, который тоже находится под охраной. Вот только рек, не пересыхающих круглый год, мало. Когда в Платресе я увидела речку, сразу поняла, чего мне не хватало в панораме Троодоса...
Мы приехали в деревню Никитари, чтобы взглянуть на самую известную из всех древних церквей Кипра. Полное ее название — церковь Панагии Форвиотиссы в Асину, но сейчас говорят короче — церковь Асину, по названию ближайшего местечка. Она одиноко стояла среди рыжевато-серых холмов, такая же серо-желтая, с выщербленными от времени каменными стенами. Церковь была построена в начале XII века и тогда же расписана фресками, к которым в XIV веке добавились новые.
В деревне мы нашли священника. Он открыл дверь — и на нас глянули из прохлады XII века горячие, живые глаза... Вот портрет основателя церкви, изображение 40 мучеников Себасты, тайная вечеря, омовение ног и воскрешение Лазаря — древние говорили с нами на языке веры, и мы их понимали...
— Это самая великолепная коллекция настенной живописи Кипра, — слышу взволнованный голос Яниса. — Фрески реставрировали в 60-70-х годах с участием Центра византийских исследований Гарвардского университета... И вообще традиции византийской иконописи на Кипре не умирают. Вы, конечно, слышали о монастыре Киккос, самом знаменитом и в Троодосе, и на Кипре. Так вот, его еще называют «Золотым монастырем», потому что там очень много фресок и мозаик, выполненных по золотому полю. И что любопытно: их создали в 80-х годах, да-да, — нашего столетия!
— Вот бы взглянуть, — говорю я, и Янис отвечает:
— Если гроза не помешает... Троодос переменчив, он притягивает все тучи, и что будет через час — не знаю.
Гроза-таки настигла нас на обратном пути, в Платресе. И какая! Ледяные градины лупили по капоту машины с такой силой, что, казалось, прошьют его насквозь. Сосны зловеще шумели. Ущелья затянуло черным туманом. Я увидела не солнечно-курортный, а другой, недоступный Троодос...
— Приехали, — сказал Янис. — Придется переждать.
И мы отправились обедать в отель «Forest Park», построенный когда-то англичанами. За долгой переменой блюд («мезе» называют греки набор блюд, которые подаются в определенной последовательности) и за разговорами прошел час-другой. Гроза стихла, но дождь еще шел. Начало темнеть. Надо было ехать по мокрой горной дороге, вниз, ощупью, с зажженными фарами...
Остановились только у стен монастыря Троодитисса — передохнуть. Ворота были открыты. Мы потоптались на чистом, выложенном плитами дворе — кругом ни души. Вдруг отворилась дверь, и к нам подошел пожилой мужчина в рясе. Звали его отец Варнава. Он показал монастырские здания, построенные в начале XVIII века (лесные пожары уничтожили первые монастырские постройки XIII века), открыл церковь, и мы увидели иконы в серебряных окладах, ожившие в пламени свечей, зажженных отцом Варнавой. Была при церкви и книжная лавочка, где почему-то пахло яблоками. Но главное сокровище монастыря отец Варнава нам не показал, только рассказал о нем — о чудодейственном поясе из серебра и бронзы; он помогает бесплодной женщине родить, если она опояшет им талию и посидит на священном камне...
