Вокруг Света 1998 № 07 (2694) - [24]
Пришлось просить о помощи, и вскоре от дальнего берега отделилось каноэ, направляясь в нашу сторону. За бравыми и отважными путешественниками, которые буксовали в грязи, плыл десятилетний мальчик, ловко управляя верткой лодкой...
Но в самой деревне оказалось уютно, мы хорошо отдохнули в помещении миссии, которой управляют уже не белые миссионеры, а их ученики-папуасы.
Завтра идем в джунгли — к комбаям. Папуас-миссионер просился с нами. Туземцы сказали, что он хочет пропагандировать среди комбаев истинную веру, агитку покидать, как выразился Миша. Мы решили его не брать.
Уже два дня продираемся через джунгли. Нашли сухое место, сделали привал, развели костер. Разделись почти догола, чтобы высушится.
Записи делать сложно — дым лезет в глаза, но я стараюсь вести дневник аккуратно. Точно знаю, что позже записи сделать не соберусь.
Миша и Анджей впервые совершают такой длинный бросок через заросли, и это производит на них удручающее впечатление. У нас с Сашей уже бывали такие переходы, но и нам приходится не сладко. Идем по жердочкам, бревнам, поваленным деревьям. Все очень скользкое -один неверный шаг, и ты садишься с размаху на дерево, больно. Из-под ног выскальзывают змеи. Многие участки просто затоплены водой, не видишь, куда ступаешь.
Стоит ужасающий зной. Однажды, провалившись по горло в воду, поймал себя на мысли, что мне приятно: разгоряченное тело с удовольствием принимает прохладу.
Проводник Куц, папуас с побережья, который чуть-чуть говорит по-индонезийски, утверждает, что это «хорошая дорога».
Самое тяжелое — переть канистру бензина для генератора. Вообще-то большинство вещей тащат проводники (у нас рюкзаки не тяжелее десяти кг, иначе бы мы просто не прошли), но с канистрой они иногда не справляются, приходится помогать.
Ночевали, кое-как растянув палатку на сухих кочках. Утром обнаружили у входа следы босых ног. Бог знает — или мы их не заметили вечером, или кто-то бродил вокруг ночью.
Куц пугает, что лесные племена откармливают гостей, а потом убивают и едят.
Вчера вышли к деревне, которую знали наши проводники. Увы, люди отсюда уже ушли. На краю ручья заброшенный
дом, дырявая крыша.
Проводники попрыгали, поорали — никого. Я пошел бродить по окрестностям, почти тут же наткнулся на похоронный помост с полурассыпавшимся скелетом. Сделал шаг ближе — из костей шмыгнула тонкая блестящая зеленая змейка. Очень неприятное впечатление.
Ребята грустят. Куда идти дальше — непонятно. Проводники кругами ходят по лесу, пытаются обнаружить следы ушедших людей.
Под утро приснился сон: будто по ручью, который протекает в трех метрах от заброшенного дома, плывет вверх по течению маленький кораблик, сделанный из газеты. Рассказал об этом проводникам, заменив, конечно, в рассказе газетный кораблик на очень маленькую лодку.
Папуасы отнеслись к моему рассказу необычайно серьезно. Долго шептались между собой, а потом сказали, что следует идти вверх по ручью и лучше идти прямо сейчас.
Едва успели позавтракать консервированными бисквитами, как призывные крики наших проводников возымели успех. Где-то очень далеко в лесу раздался ответный крик. Решили ждать здесь, на краю большого вырубленного участка леса. Со времени первого крика прошло часа три. Час назад из леса снова кричали, на этот раз внятнее и ближе.
К вечеру появилось два голых папуаса с копьями. Реакция на нас очень недоброжелательная.
— Уходите, здесь нет пищи на всех...
Мы отвечаем, что принесли пишу с собой, по цепочке из переводчиков эта (эта ли? — проверить невозможно) информация доходит до туземцев, но они отказывают с пущей яростью. Речь у комбаев вообще очень агрессивная, жестикуляция грозная и стремительная, при разговоре папуас то почешется, то кулаком взмахнет: непонятно, что у него на уме.
Проводники советуют уходить, но я велю продолжать переговоры.
Прошло два дня. Проводники очень боялись, что ночью на нас могут напасть. Но я верил в успех. На второй день вечером они пришли к нам и согласились взять подарки для стариков-вождей. Мы послали мешок риса, топор, два мачете, несколько горстей бисера и булавки. Утром пришли посланцы, сказали, что мы можем пожить в племени, но совсем недолго.
Мы вынырнули из зеленой гущи леса и с наслаждением глотал и воздух на небольшой лесной прогалине, через которую текла узкая речка с красно-коричневой водой. За хаотичными завалами деревьев — здесь их было особенно много — на дальнем конце прогалины виднелось строение длиной около десяти метров, «подвешенное» на 30-метровой высоте. Из него, прямо через тростниковую, бурую от времени крышу сочился дым. Люди где-то здесь. Раздался тревожный крик-уханье: нас заметили. Дор, проводник-носильщик, прокричал несколько зычных, состоящих из одних гласных звуков фраз, и мы двинулись, хрустя и скрипя ветками, через завал.
Это было классическое фортификационное сооружение каменного века. Ни одно живое существо не могло бы подойти к жилищу комбаев незамеченным. Подступы к нему хорошо просматривались и простреливались. Жилище было прикреплено сразу к нескольким толстым деревьям, и к нему была приставлена длинная жердь с зарубками. Мы шли по просеке, несколько пар глаз внимательно разглядывали нас сверху, из дома-крепости, и несколько теней мелькали по бокам, в зарослях. Никто, слава Богу, не кричал и не стрелял, может быть, удастся с ними договориться. Недалеко от этого логовища, на невысоком пригорке мы заметили еще одно длинное строение, навес из веток.
