Вокруг Света 1998 № 01 (2688) - [6]
Клики блистали костюмами, масками, расписными светящимися на головах фонариками. Но самое главное: каждая группа ровно в четыре утра, по мановению своего дирижера, заиграла на флейтах-пикколо и на барабанах. Клики исполняли каждая свою мелодию из карнавального набора маршей.
Зрители перебегали с одной стороны площади на другую, чтобы посмотреть, во что в этом году одеты знакомые клики и какими текстами исписаны их латерны.
Тематика текстов, выбираемых участниками, весьма разнообразна: от политики до реформы грамматики, принятой совсем недавно Германией, Швейцарией и Австрией, и проблемы... болезни коров.
Корова — национальное животное Швейцарии, но, по рассказам очевидцев, почетное место на карнавале она получила только в этом году.
Не раз торжественно провозили гигантский фонарь — словарь Дудена (немецкий вариант Даля), переписанный местами на умопомрачительный швейцарский диалект, превращающий реформу немецкого языка в пыль.
Многочисленные Вагги, госпожи Базель, Тили Уленшпигели, Арлекины и Пьеро — традиционные персонажи карнавала — медленно чеканили шаг и приводили в восторг зрителей, стоящих по берегам этого непрерывного ручья и готовых три дня пялить глаза на сошедший с ума Базель.
В пять утра все валят в рестораны, чтобы съесть тарелку мучного супа или кусок сырного пирога, а потом вновь отправляются в переулки слушать флейты и барабаны.
Базельский исследователь древности, профессор Карл Мойли (1891 — 1968), писал о связи между античным и современным маскарадами. По его мнению, ряженые изображают своих предков, возвращающихся в условленное время на землю. Они осуждают, требуют, благословляют и жертвуют.
Маски ряженых из папье-маше устроены так, что ротовое отверстие соответствует рту того, кто внутри, но смотреть замаскированному приходится из... ноздрей маски. Это словно взгляд «оттуда»...
Для базельца фаснахт — своего рода «семейное» торжество. Быть допущенным к действу — настоящее событие для местных жителей. Чужаки со всего мира стекаются на этот «семейный» праздник, и если они добродушны и с пониманием настроены, то получают истинное наслаждение.
И действительно, как непредставим Базель без карнавала, так невозможен праздник без зрителей, зевак, почтенной публики. Даже монашек заносит сюда любопытство. Со взглядом, полным укора, продираются они через толпу.
Днем по городу разъезжают кортежи клик и раздают с повозок ветки мимозы, апельсины и всякие сладости. Замаскированные предки не только назидают, но и одаривают. Расшалившиеся Вагги порой осыпают прохожих градом апельсинов, только увертывайся.
Зато ретивые швейцарские старушки за час-другой умудряются насобирать целые авоськи карнавальных фруктов. Безжалостные Вагги часто подманивают мимозами лирически настроенных женщин всех возрастов, но стоит протянуть им руку, как килограммы конфетти обрушиваются на жертву, особенно если к ее одежде не приколот значок фаснахта, говорящий о ее личном вкладе в карнавал.
Может быть, дети проходят здесь первую школу обид. Ребенок протягивает ручку за конфеткой, а конфетка достается другому из огромного ряда оседлавших своих родителей чад. И надо это пережить, и протянуть руку второй раз, и третий, и четвертый, и перестать обижаться на негодника Вагги.
Конфетти, или «рэпли», как называют его базельцы, сыплются тоннами, и нет никакой возможности вытрясти из волос и складок одежды разноцветный хлам, который потом отправляется с гостем Базельского карнавала в любую точку планеты как напоминание о сказочном фарсе, который ты видел собственными глазами.
Повсюду можно увидеть выступления базельских «петрушек» и исполнителей куплетов на злобу дня (что-вроде наших частушек). Они собирают толпы слушателей в ресторанах, пивных и на уличных подмостках. Карнавал — замечательная возможность пошалить и остаться неузнанным.
Так, на профессора университета с едкими шутками «напал» громоздкий Вагги и высыпал за шиворот несколько килограммов конфетти. Профессор мог только предположить, что это был один из его студентов. Маленькие базельцы — участники карнавала простодушны и щедры. Они раздают из повозок сладости всем без разбора.
Особенно фантастичны карнавальные вечера и ночи, когда из всех переулков, методично маршируя, надвигаются клики, играющие на флейтах, группки по восемь-десять, а иногда по два-три человека. Пути их сходятся и расходятся, мелодии скрещиваются в настоящую какофонию и разбегаются вновь, чтобы через пару метров пересечься с новой мелодией.
Марши начинаешь узнавать, они прилипают к ушам, и шаг твой становится размеренным, ты сливаешься с атмосферой праздника и перестаешь задумываться, как, по сути дела, странны базельцы, с какой серьезностью сделавшие игру принадлежностью своей жизни.
Весь город за месяцы до карнавала в парках и скверах упражняется на флейтах, чтобы потом три дня, облачившись в костюмы с головы до пят, маршировать в рядах своей клики и волновать воображение толпы.
Немецкий журнал «Шпигель» писал несколько лет назад про базельский карнавал: «Этот сумасшедший взрыв юмора не имеет ничего общего с назойливо-пьяным духом рейнских карнавалов и ничего с раскрепощенностью мюнхенских гуляний. Фаснахт в Базеле отражает нечто большее: призрачность и ритуальность, протестантскую трезвость и аллеманскую (аллеманы — древнегерманское племя, заселявшее самую западную часть Германии и Швейцарю) архисерьезность жизни. С едкими шутками и горьковатой самоиронией демонстрируют базельцы противоречивую суть их маленького городка и самих себя: открытость и замкнутость, надежду и разочарованность, меланхолию и жизнерадостность, дисциплину и анархию».
