Вокруг Света 1997 № 12 (2687) - [5]
Я впервые приехала в Бретань в качестве праздношатающейся туристки. До этого два года училась в местном университете, на летние каникулы уезжала домой и видела только будничную сторону жизни бретонцев. «Жалко, что ты не остаешься на лето, — говорили мне, — летом у нас обычно в каждом городе что ни день — то какой-нибудь праздник». Действительно, в июле-августе даже в самом незначительном городке обязательно затевается какое-нибудь костюмированное празднество. А в городе Динане в последние выходные августа устраивается грандиозное представление «Средневековье» — турниры, ярмарка и прочие увеселения. Делается это, разумеется, для того, чтобы привлечь туристов. Ведь Бретань уже давно перестала жить за счет сельского хозяйства — мелкие фермеры разоряются, средние едва сводят концы с концами. Вот и приходится бывшим крестьянам идти на все возможные ухищрения, чтобы привлечь туристов и доставить им максимум удовольствия за вполне разумную плату. В этом мы убедились, когда отправились в Нижнюю Бретань в гости к семейству Коттен.
В первый же день успели осмотреть город Кемпер, столицу Корнуайской области. Все улочки Кемпера были буквально запружены туристами. Увлекаемые потоком людей, одетых, как водится, в майки и шорты, мы вышли по узкой средневековой улочке на рыночную площадь.
На площади стоял самый настоящий старинный шарабан, в который была запряжена мохноногая лошадка местной породы — бретонский тяжеловоз. Удивил меня хозяин шарабана — пожилой бретонец в национальном костюме. Боже мой! За два года пребывания в Бретани мне только один раз довелось увидеть женщин в крестьянских костюмах — в Бигуденской области, где до сих пор некоторые старушки носят чепчики. Но здесь, в Кемпере... Старичок у шарабана был одет с иголочки: синий жилет с вышивкой, белая рубашка, шляпа с бархатными ленточками. При этом он вовсе не выглядел ряженым — обыкновенная рабочая одежда. Ведь стоял он тут на площади не просто так, а предлагал желающим осмотреть окрестности города с высоты старинной повозки. Времени на прогулку у нас не было, но мне очень хотелось сфотографировать колоритного дедушку. Просто так просить — а вдруг не согласится? И я решила поговорить с ним по-бретонски.
— А вы сами-то откуда? — спросил пораженный извозчик.
Узнав, он недоверчиво оглядел меня и спросил:
— А как же вы там по-бретонски говорить научились?
Не знаю уж, был ли принят на веру мой ответ, но сфотографироваться со мной дедушка согласился. Возможно, он до конца поверит мне только тогда, когда я пришлю ему из Москвы фотографии.
Зимой в окрестностях Кемпера не встретишь и бродячей собаки. Летом же каждый, даже самый маленький поселок принимает туристов. Местные жители сдают им комнаты — хорошая прибавка к пенсии или не ахти каким фермерским доходам. Когда мы зашли к сестре госпожи Коттен, она кивнула на дверь одной из комнат и торжественно заявила: «У меня туристы». Оказалось, что она сдает комнату итальянцам. Некоторые владельцы просторных домов в деревне попросту сдают все комнаты отдыхающим, а сами становятся на время горничными, швейцарами и администраторами своих гостиниц. А один бывший фермер взял да и переделал свой трактор в маленький симпатичный паровозик, прицепил к нему вагончики и стал катать уставших от ходьбы детей и взрослых по улицам местного райцентра.
Первые туристы приезжали в Бретань еще в прошлом веке, однако настоящий туристический бум начался сравнительно недавно. Поначалу жители деревень и приморских городков относились к ним с некоторым недоверием. А больше всего крестьянам и рыбакам не нравилось, когда туристы начинали их фотографировать. И дело не в каких-то местных суевериях. Просто одно дело надеть праздничную одежду и поехать в город к фотографу, посмотреть в объектив, сделать серьезное лицо... А тут снимают исподтишка да еще в самый неподходящий момент — когда в огороде работаешь или, скажем, сеть чинишь. Так вот и дошли до наших дней любопытные фотографии и открытки, на которых запечатлена сельская жизнь без всяких прикрас.
Теперь к туристам относятся совсем по-иному — ведь без них Бретань снова стала бы бедной провинцией. Однако по-прежнему не до конца их понимают. Помню, еще давно Валери рассказывала мне о тех, кто снимает дома в бретонской глубинке:
— Ну до чего дошли эти парижане! Извращенцы какие-то! Представь себе: приезжают в деревню, абсолютно Богом забытую, селятся в деревенском доме, на ферме где-нибудь, едят какую-нибудь деревенскую кашу и при этом еще и радуются!
Действительно, прожив почти всю жизнь в Бретани, трудно представить, как люди могут получать удовольствие от таких, казалось бы, само собой разумеющихся явлений, как тишина, чистый воздух, солоноватый ветер... Впрочем, если бы Валери посчастливилось поработать в Париже хотя бы месяцок-другой в каком-нибудь офисе при температуре воздуха плюс тридцать (пусть даже там будет кондиционер, на улице от жары и пыли все равно никуда не деться), послушать, как шумят под окном машины и мотоциклы, потолкаться в толпе взмыленных и до смерти усталых за день людей, — она бы поняла этих «диких» парижан.
