Вокруг Света 1997 № 11 (2686) - [18]
— Почти все гласные были сверху украшены значками, их убирали, и фамилия как бы лысела, а сочетания букв были столь непривычны, что, найдя свои корни, произнести их американец во втором поколении не сможет даже под угрозой смертной казни.
Я представил себе, как приходит к ней этакий старичок, вовсе не мормон, а просто на старости лет решивший приникнуть к корням и способный заплатить за это 200 долларов. Ему составили древо, компьютер выдал данные, и осталось одно: узнать, а как исконное имя звучит. Сам-то он себя именует мистер Вид.
Миссис Шокетт смотрит в бумажку и говорит:
— Это, мистер Вид, пишется Аскольгрустенвид. А читать нужно, видите «а» с кружком, это — почти «о»: Ошйоолгруушнвий.
— Как? — спрашивает потрясенный клиент дрожащим голосом. — Ошк... Ошйо... Нет, это невозможно! А из какого прихода предки?
— Это совсем несложно, — отвечает миссис Шокетт, — они, кажется, из Финляндии? Сейчас посмотрим. А, вот. Ванхатурмосъярви.
— Как?! — бедняга падает в обморок.
Или примерно так. Я, кажется, выдумал слишком простой пример.
Насчет себя я почти ничего не выяснил — по причинам, приведенным выше. Но что-то все-таки узнать удалось. И надеюсь, что узнаю больше. Во всяком случае, каждый вечер, когда возвращался в гостиницу, портье передавал мне пакет из Библиотеки с новыми деталями.
Последнее письмо оттуда я получил уже в Москве.
Солт-Лэйк-Сити
Лев Минц, наш спец. корр. | Фото В.Привальского
Читатель в пути: К Коммунизму — по ребру Буревестника
Володя, Дима, Боря и я ходим в горы давно.
На сей раз мы хотим попытать счастья на Памире — взойти на пик Коммунизма (7495 м).
Восхождение начинается... со спуска. Наш маршрут на пик Коммунизма проходит по так называемому ребру «Буревестника», и чтобы попасть к его началу, мы должны спуститься из альплагеря, что на поляне Москвина, на ледник Фортамбек и добраться до поляны Сулоева.
На второй день пути, пройдя по леднику, достигаем поляны Сулоева, названной в честь одного из исследователей этого района. Большую часть своей души этот геолог и альпинист отдал горам. Теперь они владеют и его телом: могила Валентина Сулоева находится именно здесь.
Лет десять назад на уютной, хорошо прогреваемой солнцем поляне Сулоева располагался альплагерь. Работала и биологическая станция, где ученые исследовали повеление животных в условиях высокогорья. В общем, жизнь здесь кипела. Теперь альплагерь переместился на поляну Москвина, биостанцию закрыли, и полновластными хозяевами этих мест остались лишь любопытные сурки.
Впечатление такое, будто мы оказались на раскопках умершей цивилизации. Европейцы пришли на Памир, обживали его несколько десятков лет и убрались восвояси. Ощущение прошедшего подкрепляют и камни-памятники, мемориальные доски: «Погибли... , ушли... , не вернулись... , помним... , храним в сердцах...» Такие камни есть и на поляне Москвина, но там они — фон живущего лагеря, а здесь — только камни и остались. Мемориальных досок много, они расположены на краю поляны. К ним подходишь, смотришь, и, уже не отрываясь от них, идешь до конца... Поляна Сулоева умерла, и новых досок не прибавляется. Отвожу взгляд, и в провале ледника Трамплинного, как в открытую форточку, вижу верхушку пика Коммунизма.
На ребро «Буревестника» уходим до восхода солнца, хотя вот оно уже осветило макушку пика Москва. Через каждые пятнадцать-двадцать минут с Трамплинного и со склонов пика Москва глухо гремят ледовые обвалы. Но за пять дней, на поляне Сулоева и на ребре «Буревестника», мы оборачиваемся только на самые громкие — уж очень их много. На ребре старые веревки; они нам служат скорее ориентирами тропы — испытывать их надежность, а заодно и свою судьбу, как-то не хочется. Используем для страховки свою веревку. В последний день подъема когда мы достигаем высоты около шести тысяч метров, на нас прилетает посмотреть орел. Громадная птица кружит чуть в стороне и как бы решает, кто мы — добыча или конкуренты...
Ребро выводит на Памирское фирновое плато — огромное снежное поле (в длину примерно 9 км, в ширину — до 3 км) на высоте около шести километров. Когда-то оно было дном древнего океана, а теперь здесь лежит никогда не тающий снег. Ровное, почти без трещин, белое плато окаймлено по сторонам вершинами высотой до шести с половиной тысяч метров и производит впечатление какого-то неземного пейзажа. Наша гора расположена на противоположном от нас краю плато, на расстоянии около семи километров. Рассказывают, что, стремясь выбрать момент, когда смерзшийся наст держит особенно надежно, некоторые альпинисты пересекали плато на лыжах вечером или ночью. Мы все же решаем отложить выход на более традиционное время — раннее утро.
Чтобы от плато подняться на вершину, нужно два дня. Пик Коммунизма с запада опирается на пик Душанбе, высота которого около семи тысяч. В первый день поднимаешься на Душанбе и там ночуешь, на следующий день — вершина и спуск обратно на Душанбе. В эти два дня должна стоять подходящая для восхождения погода: несильный ветер и нормальная видимость. Поэтому, уходя с плато вверх, важно угадать погоду на день вперед.
