Вокруг Света 1997 № 06 (2681) - [7]
В течение нескольких веков турки пользовались арабским алфавитом, неудобным для турецкого языка. В 1928 году был принят закон о замене его на латиницу. Латинский алфавит настолько удачно подошел к турецкому языку, что написание турецких слов практически не отличается от произношения. Однако, на этом реформы не закончились. Огромные сдвиги произошли и в словаре. С победой национально-освободительного движения активно пошел процесс по очищению турецкого языка от арабских и персидских слов, прочно закрепившихся в нем на протяжении веков под влиянием ислама. На смену им привносились исконные слова из других языков тюркских народов. Для понятий, не существовавших в этих языках, придумывались турецкие эквиваленты. Заимствовали слова и из европейских языков, прежде всего — из французского. Самое интересное то, что турецкий язык не отторгал эти нововведения, наоборот, они органично в него вливались. В результате, современные турки практически не понимают язык, на котором в Турции говорили еще в тридцатых годах нашего столетия. Изменилось даже название языка. Он стал называться турецким, в отличие от староосманского, бытовавшего до начала реформ.
В Турции — официально — живут только турки. В действительности там еще проживают курды, арабы, армяне, греки, лазы и другие. Сам образ типичного турка значительно различается в зависимости от района страны — от блондинов с голубыми глазами до жгучих брюнетов с заметным носом. Около 99 процентов населения Турции исповедует ислам. Но при том она — светское государство. Остается добавить, что денежная единица страны — турецкая лира, а национальный праздник — День провозглашения Республики. Его празднуют 29 октября, а установили в 1923 году.
Земля людей: Мост через Босфор
При слове «турок» у большинства наших сограждан еще не так давно возникал образ этакого человека в чалме и в шароварах. Он пьет кофе по-турецки, пишет справа налево арабской вязью, молится Аллаху о здоровье своего гарема и верблюдов. Образ этот столь же колоритен, сколь далек от истины. Чалма здесь вышла из употребления еще в начале XIX века и была заменена феской, которую, в свою очередь, в двадцатые годы, отменил основатель Турецкой республики Ататюрк, арабская вязь уступила место латинице при нем же, а многоженство — давным-давно уголовное преступление. Верблюда же можно встретить не чаще, чем медведя на улице Москвы. Свидетельствую это как человек, проработавший в Турции не один год.
Впрочем, как известно, дыма без огня не бывает... Я назвал эти скромные записки «Мост через Босфор», потому что именно этот пролив разделяет в Турции европейскую и азиатскую части. А почему мост, надеюсь, читатель догадается.
Курорт в окрестностях Стамбула. Море, жара, широкий песчаный пляж. Уставшие за неделю трудящиеся усердно жарятся на солнце, пользуясь своим законным правом на отдых. Вдруг, неожиданно я замечаю, что головы соотечественников, с которыми я приехал отдохнуть, как по команде поворачиваются в одну сторону, а лица деформируются в гримасе удивления. Следуя стадному инстинкту, я поворачиваюсь туда же, куда и все, и вижу: по пляжу в сторону воды идет группа женщин. Гражданки явно направляются купаться в верхней одежде. Одетые в длинные плащи и традиционные платки, они спокойно входят в воду и начинают плескаться, не обращая внимания на окружающих. Следует сказать, что подобное купание, да и костюм, здесь — не экзотика. Правда, и встречается не на каждом шагу.
Если бросить беглый взгляд на местные законы, то за турчанок можно только порадоваться. «Освобожденных женщин Востока» щедро наделяют всеми мыслимыми демократическими правами и свободами. Однако, как это часто встречается в жизни, декларированные возможности не всегда совпадают с реальными. Жить здесь предпочитают «не по закону, а по справедливости», и понятия о справедливом распределении прав и обязанностей за последние века мало изменились. Показателен лозунг, под которым выступали лидеры исламской (еще недавно) оппозиции. Отношение к политике, проводимой госпожой Тансу Чиллер, выражалось емкой фразой: «Правительство — в отставку, Тансу — на кухню!» И этот взгляд здесь на место женщины в общественной жизни распространен не только среди исламистов.
К примеру, я как-то поинтересовался, что думает по этому поводу мой давний знакомый Ахмет Халлы. Обратился я к нему не случайно, поскольку считал его типичным представителем турецкого среднего класса. Ахмет родом из захудалой деревушки, но, благодаря помощи родственников, сумел получить образование в столичном университете. В молодости он сочувствовал коммунистам, ходил под красным флагом и боролся за благосостояние всего человечества, После военного переворота 1980 года остепенился и решил ограничиться для начала благосостоянием собственной семьи, работая на ниве торговли. С Ахметом мы общались по делам нашей фирмы часто, и с некоторых пор он стал моим постоянным консультантом, к которому я то и дело обращался, столкнувшись с очередным турецким парадоксом.
Так вот, что касается семейных отношений, то Ахмет — отнюдь не мусульманский фундаменталист! — убежденно выступал за субординацию в семье. Оставляя за собой право время от времени изменять жене, он, тем не менее, был решительно против того, чтобы супруга следовала его примеру. В противном случае, развод, по его мнению, был бы неминуем. К чести Ахмета, развод в таких случаях считается в Турции наиболее мягкой формой решения семейных проблем. Газеты то и дело щекочут нервы читателям подробностями подвигов местных отелло. Если дело и не доходит до смертоубийства, то на провинившуюся даму, тем не менее, все окружающие отныне начинают смотреть не иначе, как на женщину легкого поведения.
