Вокруг Света 1997 № 01 (2676) - [43]
Мои любимые канадские гуси уже хорошо себя чувствуют в городах Германии, в скандинавских странах. Для распространения их по территории самой Канады один канадский специалист приучил этих водоплавающих птиц — не поверите! — к своему мотодельтаплану-амфибии. Птицы растут, становятся на крыло, но инстинкт следовать за мотодельтапланом, заложенный сразу после рождения, остается. Когда приходит время, мотодельтаплан взмывает ввысь и ведет послушную стаю туда, куда запланировано ее расселить.
Прощаясь с Ванкувером, я в последний день перед отъездом еще раз сходил и в Стенли-парк, и в океанариум. Помню, был момент, когда все посетители зала вышли, и я остался один с десятью двухтонными китами; хотя нас и разделяло толстое стекло, ощущение было не из приятных. Все белухи смотрели на меня и о чем-то переговаривались; звуки через динамики летели в зал, и я чувствовал, что они гипнотизируют меня. Что хотели сказать мне белухи? Не знаю. Пока расшифровать их речь мы не можем, но если это когда-нибудь удастся, сколько мы узнаем нового о животных и о том, как мы должны себя с ними вести! И еще, я совершенно уверен, что язык общения человеку и животному нужен для того, чтобы человек мог покаяться перед животными за все то зло, какое он им причинил.
Владлен Крючкин / фото автора.
Ванкувер, Канада
Избранное: Острова Бонин (Проишествие на промысловом флоте в 1893 году.)
В прошлом году по приглашению Общества и Фонда Джека Лондона мне довелось дважды побывать в Калифорнии. В Соединенных Штатах почитатели таланта знаменитого писателя — ученый и неученый мир — отмечали его годовщины. Мне довелось быть участником встреч и научных дискуссий, проходивших в Сономе, Окленде, Глен-Эллене, Санта-Розе, в Мемориальном парке и других местах, связанных с жизнью и творчеством писателя. Первым литературным опытом Джека Лондона был рассказ «Тайфун у берегов Японии», написанный 17-летним автором на конкурс, объявленный газетой «Сан-Франциско Кол» и завоевавший ему первый приз. Вторая его публикация, случившаяся полтора года спустя, — созданный по впечатлениям того же плавания очерк «Острова Бонин».
С помощью американских лондоноведов мне удалось достать фотокопии школьного журнала, напечатавшего это произведение молодого матроса и бродяги.
И в первом, и во втором произведении — юношеское восхищение красотой увиденного мира и умение передать его прелесть. Было отчего закружиться кудрявым головкам девочек и появиться уважению и зависти мальчишек оклендской средней школы, в многотиражном журнале которой был напечатан в 1895 году очерк «бывалого моряка».
На русском языке очерк «Острова Бонин» публикуется впервые, фотографии — из архива внучатого племянника Лондона Майло Шепарда.
Виль Быков
На свете есть немало удивительных, неведомых уголков — таких, где не ступала нога пытливого странника.
Такое множество цветов никто не видит.
Они растратят аромат в пустыне.
Их видят одни лишь грубые, невежественные обитатели да команды случайно забредших судов, в спешке даже не замечающие их прелести.
К таким известным и в то же время неизвестным местам, о которых знают навигаторы и картографы и почти не слыхал остальной мир, относятся острова Бонин, расположенные между 22 и 27 градусами северной широты и на 140 градусе 23 минуте восточной долготы. Открыты они, согласно поверью, двести пятьдесят лет назад путниками, возвращавшимися в Японию на большой джонке, когда тайфун выбросил их судно на прибрежные скалы. Вскоре японское правительство приняло острова в свое владение и заселило, но полвека спустя они опустели. В течение последующих двух веков брошенные своей страной на произвол судьбы, отрезанные от внешнего мира немногочисленные обитатели опустились до состояния близкого низшей ступени варварства. Об этой своеобразной колонии островитян совсем забыли, и мир о них больше ничего не слышал.
Правда, в середине нынешнего столетия туда иной раз заходили китобои за водой, покупали у оторвавшихся от цивилизации жителей лук, сладкий картофель, батат, а команды, высадившись на берег, охотились за дикими свиньями и оленями, которых в горах было в изобилии, ловили рыбу и гигантских зеленых черепах по берегу и на рифах.
Но вскоре пробудившаяся от длительной спячки Япония, начав энергичное движение к цивилизации, ныне удивляющее и восхищающее весь мир, осознала, что владение этими островами — не пустячное дело. Она вторично колонизовала их, на сей раз с размахом. На Сент-Джонс — главный остров группы, — где обитало не более сорока человек, прибыло две или даже три тысячи переселенцев из Иокогамы и Токио. Наделенные упорством и энергией современных японцев, они преобразили остров. Аборигены с неодобрением встретили вторжение инородцев, но, подобно краснокожим американским индейцам, были поглощены накатившейся волной и на своей собственной земле стали чужими. Только на каком-нибудь уединенном коралловом берегу или в сумрачных глубинах вулканического каньона теперь еще можно неожиданно натолкнуться на убогую тростниковую хижину, из которой угрюмо и недоброжелательно глядит на посетителя-нарушителя собственности ее дикий владелец — человек неопределенной национальности, невероятная смесь первых поселенцев с канаками и беглецами, сбежавшими в давние времена с китобойцев. Это его последнее убежище от деятельных японцев.
