Вокруг Света 1996 № 05 (2668) - [28]

Паруса на реях кораблей плотно укатаны и пока не доступны ветру.

 

«Крузенштерну» предстоит прощание с регатой, он уходит в Петербург, на Балтику. Ему надо готовиться к своему первому кругосветному плаванию в честь трехсотлетия русского флота.

И я брожу вдоль причалов Фредериксхавна, вдоль бортов привязанных к берегу кораблей. Когда я вас теперь увижу, «Лорд Нельсон»? До встречи, «Великая герцогиня Елизавета». Счастливого плавания, «Сэр Уинстон Черчилль»!

И тут я слышу, как на соседней маленькой яхте что-то грохнуло, и раздались до боли знакомые русские комментарии по этому поводу. Я, как на зов трубы, бросился на этот голос. Яхта, точнее шлюп, называлась «София». Люк открылся, и из него высунулась фигура в плавках.

— К вам можно? Не спите? — осторожно спросил я.

— А мы и не ложились, — сказал человек, потирая голову.

Он стянул с веревки маечку с клипером «Катти Сарк» и согнулся над люком: «Василий! Сотвори гостю чашечку утреннего ароматного кофе!»

Я пролез в люк и чуть не столкнулся лоб в лоб с сидящим на койке.

— А-а, проходи, садись, — сказал он

таким тоном, словно знал меня сто лет.

— Сейчас Вася кофейку даст. Ты как сам-то?

— Хорошо, — сказал я.

— Тогда все путем, — сказал он и улыбнулся. Тогда я понял, что это и есть капитан шлюпа «София». Такая улыбка, такой голос, такой седой ежик на голове могут быть только у яхтенного капитана.

То, что называлось «утренний кофе», пошло хорошо, и уже через пять минут капитан, известнейший питерский парусный гонщик, рассказывал мне о том, как они, на другой, правда, яхте, перевернулись на Балтике вверх килем.

— Такой волны я не видел никогда, она была зеленая и высотой...

Я так никогда и не узнал высоты этой волны, потому что сначала прибежал связной из штаба гонок и объявил, что через час совет капитанов.

Ну, есть еще время, — сказал капитан, — так вот, волна была такой высоты...

— Капитан, — всунулась в люк фигура, теперь уже в маечке, — мы будем что-нибудь брать у шипшандлера?

— Погоди ты со своим барахлом, — сказал капитан, — дай с человеком поговорить. Так вот, высота волны была такой, что... — Но тут раздался грохот, послышались «шаги командора», появились сначала джинсы, потом огромное туловище в клетчатой рубашке и, наконец, сияющая физиономия.

— Ты из «Вокруг света», — утвердительно проговорил он быстро и чисто по-русски, но с легким прибалтийским акцентом, — я тебя уж час разыскиваю.

Я был на «Крузенштерне». Там тебя нет! — сказал он мне.

— Естественно, — покивал головой капитан.

На датский берег высадились шведы, как сотни лет назад. Но праздник должен закончиться общим миром.

— А-а, ага, — сказал пришедший, — я понял, — глаза его весело округлились, — я хорошо понимаю по-русски.

— Вася, подай гостю кофе, — сказал капитан.

Вася подал. Гость улыбнулся.

— Я хорошо знаю капитана. Я тут часто бываю. Мой штаб стоит рядом. Я — Брайан Винтер. Начальник штаба переводчиков. Я — морской офицер, но мне надоело быть военным. Я теперь пишу для нашей газеты. Ты мне должен помочь. А я помогу тебе. Идет?

— Идет, — сказал я. — Но чем я тебе могу помочь здесь, в Дании?

— В Дании не надо. Мне нужно сделать очерк о хорошем русском моряке. О Коломенском, вашем капитане, полны все газеты. А мне нужен простой моряк.

Тогда лучше Шуры Михайлова нам никого не найти.

— Шура — это кто? Кадет?

— Шура — это вечный кадет. Он с большущей седой бородой. Под парусами обошел все океаны. Рулевой на «Седове».

— Идем скорее, — сказал Брайан, поднимаясь и хватая меня за руку...

Боже великий! Что на свете делается! Не успеешь попить кофейку, а мир вокруг уже иной — причалы запружены людьми, палит пушка, проходит строем артиллерийский королевский полк. Красные, черные, желтые мундиры, синие ленты, золотые бляхи, пики, ботфорты, сабли, знамена, черные длинные парики, букли из-под голубых шляп. Дамы в платьях с кринолинами везут в повозках провиант, дети бегут за ними. Крики, музыка, смех.

— Что такое, Брайан? Война начинается?

— Война будет чуть позже. Наш городок маленький, но мы вам что-то покажем. Мы — маленький народ, но мы что-то умеем. Подожди... Нужно искать Шуру!

А Шуру-то и искать было нечего. Он сидел у трапа «Седова», вязал длинной деревянной иглой морские сувениры и ставил печати собственного изготовления — паруса «Седова».

— Шура, познакомься, Брайан Винтер из газеты. Хочет написать о тебе. Мы не помешаем твоему бизнесу?

— А-а, какой бизнес, чего ты городишь? Просто сижу на солнышке, надо же что-то делать. Сижу, никуда не хожу. Чего зря подошвы бить? И так все перед тобой проходит.

Он сложил все свои снасти в мешок.

— Пошли в каюту.

Каюта у Шуры — клад для искателей романтики. Картины с парусниками не в рамах, а окантованы манилой и сизалем, раковины, ножи, плотницкие инструменты, а в открытый иллюминатор влетает ветер с моря, гремит веселая музыка. Солнечно и прохладно.

— Усаживайтесь, — суетится Шура.

И уже мурманская вяленая рыба на столе и банка с солеными огурчиками. Я сажусь. А куда исчез Брайан? Веселый Брайан появляется в двери с гроздью пивных бутылочек в огромных лапах.