Вокруг Света 1996 № 03 (2666) - [31]

На проспектах и площадях — перевернутые чадящие машины, трупы, кровь. Снуют солдаты, бронетранспортеры, танкетки. Лязг гусениц, разрывы снарядов, стоны раненых и умирающих людей — все это за несколько дней стало нормой. Обороняемый лишь гвардейскими частями да пол-

Фантастический рассказ

 

ком личной охраны Императора, зажатый со всех сторон войсками мятежного маршала, захлебывающийся в облаках отравляющих газов и дыма город после пяти суток непрерывных атак все еще находит в себе силы к сопротивлению. Гвардия почти беспрерывно отбивает атаки отборных полков звездной пехоты и моторизованных частей.

За эти ужасные дни мятежникам удалось захватить лишь около десяти городских кварталов на северной стороне столицы, потеряв под огнем защитников около двух дивизий. Но как бы мужественно и упорно ни сражались гвардейцы, усталость и безвыходность положения должны были вот-вот сказаться на ходе боев. Мятежный маршал это понимал и, чуя близость победы, не переставал бросать в бой все новые и новые свежие части. Все чаще и чаще волны пехотинцев, закаленных в боях на далеких диких планетах, перекатываясь через горы тел своих товарищей, прорывались сквозь сплошную стену заградительного огня и сходились с гвардейцами в кровопролитных рукопашных схватках. На улицах и проспектах вырастали баррикады из трупов, ряды защитников таяли. Пядь за пядью, метр за метром откатывалась гвардия с окраин столицы, орошая своей кровью землю и оставляя квартал за кварталом, дом за домом.

И только на южном конце города пехота не смогла продвинуться ни на сантиметр, где, окруженный оборонительными линиями, занятыми элитарными войсковыми подразделениями, возвышался символ Империи — Контольский дворец, национальное достояние Галактики. Даже мятежники и те не осмеливались на обстрел этого чуда инженерной мысли. Контольский дворец, несмотря на всю свою хрупкость, являлся надежной защитой Императору и его семье.

В роскошной зале, по традиции носившей название «тронной», за небольшим рабочим столом, в мягком, черной кожи кресле восседал человек, олицетворявший империю. Пять дней назад он мог смело и без преувеличения сказать: «Империя —это я, а я — это Империя».

Ему было уже под шестьдесят, но, несмотря на преклонный возраст, седина еще не тронула его волосы, хотя лоб и прочертили многочисленные морщины.

Император был невысок ростом, зато обладал мощной фигурой и широкими плечами. В его голубых глазах блестел огонек азарта. Он был игроком по натуре, причем — азартным игроком. Возможно, именно это и позволило ему единолично и безраздельно управлять огромным государством, которое он сам создал, вот уже в течение тридцати пяти лет. Невозможно поверить, но, начав с нуля, он сумел за эти годы сплотить под своей властью более ста миров. И вот теперь какой-то распоясавшийся вояка пытается присвоить себе плоды его трудов.

Император нахмурился и посмотрел прямо на стоявших перед ним, в кольце его телохранителей, двоих людей. Один, в форме полковника дальней связи, нервно переминался с ноги на ногу, глаза его беспрестанно бегали по меблировке кабинета, а в руках он вертел небольшой лист бумаги.

Второй держался уверенно. Ему не было еще и тридцати лет, и манеры выдавали в нем аристократа.

— Орго, я слушаю вас. — Император внимательно смотрел на полковника.

— Зон. Пятнадцать минут назад нам удалось связаться с главнокомандующим флотом адмиралом Киоргом.

Полковник закашлялся.

 — Результаты переговоров малоутешительны. Вчера еще была надежда, что флот сможет помочь нам — теперь ее нет.

 — Почему? — Император навалился грудью на стол и, казалось, весь превратился в слух. — Киорг предал меня?!

Не верю!

 — Зон, адмирал, как и прежде, предан вам, но его люди...

 — Люди?

— Да, Зон. На флоте вспыхнул мятеж. Один из контрадмиралов взбунтовался. Ему подчинилось более двух третей кораблей. Сейчас в районе звезды Тондора идет бой между мятежниками и частью флота, оставшейся верной вам и присяге.

Полковник замолчал и сразу как-то сжался. Император откинулся на спинку кресла и застыл, пытаясь осмыслить услышанное.

 — Вы можете быть свободны, Орго. Спасибо за службу, — проговорил он через минуту. — Вас, герцог, я попрошу остаться.

Дверь за полковником со стуком закрылась. Герцог оглянулся на нее, потом подошел к ближайшему креслу и сел.

 — Я слушаю, Зон.

Солнце медленно садилось. Тысячи глаз следили за его безмолвным уходом. Закат из-за пыли и гари был кроваво-красным. Казалось, светило, израненное идущей внизу бойней, оставляло за собой кровавый след.

Да, день умирал, уступая свои права ночи. Вместе с ним умирала и гвардия. Но не сдавалась. Лучшие солдаты Галактики, профессионалы-гвардейцы погибали, убивая. Недаром у них на левом плече полукругом, черным по желтому, было начертано: «Умереть — убивая, жить — не предавая».

Солнце уже почти скрылось за снежными шапками гор на дальнем конце долины, когда последние батальоны защитников столицы были вытеснены механизированными частями мятежников из городских кварталов и прижаты к дворцу. Завладев городом, маршал приостановил атаки, накапливая силы для последнего, решающего штурма, и выслал парламентеров с ультиматумом. Не Императору — восставшие уже не считались с его существованием, — а генералу Аркону, командующему корпусом спецчастей, оборонявших дворец.