Вокруг Света 1994 № 07 (2646) - [9]

— Вы не скучаете? — Вопрос командира корабля вывел меня из состояния задумчивости. — Взлетаем...

Я уступила кресло второму пилоту. Сергей Дмитриевич сел за штурвал. Промелькнули и скрылись из вида красные холмы, бело-серые крыши Луанды, синяя бухта... Поплыла серо-желтая земля, прорезанная сухими руслами рек. Нет, вот одна — полная, широкая, темная, в зеленых берегах. Это — река Кванза, я еще побываю на ней. Край земли и край океана соединяются в таком знакомом рисунке, что кажется, будто перед тобой гигантская географическая карта...

Летим на высоте более 7 километров. Справа появляются белые облака. Они сгущаются, становятся все плотнее, вот это уже серо-черная клубящаяся масса. На экране локатора, укрепленного перед штурвалом пилота, ходит светящаяся стрелка. Она часто вспыхивает яркими точками. Там грозы.

— Экваториальные грозы, — рассказывает Сергей Дмитриевич, особенное и страшное явление летней Африки. Теплые потоки воздуха расходятся от экватора в разные стороны, поднимаются вверх, и на большой высоте — до 12 километров — рождаются грозы страшной силы. Их приходится обходить стороной, бывает, делаешь крюк до ста километров, а то и вовсе возвращаешься. Не дай Бог попасть в такую грозу, даже задеть ее...

А гроза приближается. Облака, кажется, подступили совсем близко.

— Не бойтесь, — говорит Сергей Дмитриевич, чувствуя мое напряженное молчание, — до этой грозы 20 километров.

Но ведь слева — горы, прикрытые легким туманом, и надо идти по этому узкому коридору, между грозой и горами, и отклониться нельзя еще и потому, что могут стрельнуть с земли...

— Скоро пойдем на снижение, — успокаивает командир, — покажу

вам Иисуса.

Белая точка на высоком каменном уступе растет, с каждой секундой приобретая очертания человеческой фигуры с широко раскинутыми руками. Белый крест, с помощью которого — среди прочего — португальцы покорили Анголу...

К самолету уже бежит народ, подъехал грузовик, цепочка военных окружила аэродром. Началась разгрузка. Несколько молодых ангольских парней, гражданских, копаются в остатках кетерингов, самолетных завтраков, вынесенных кем-то из экипажа... Возле самолета бродит стая собак, радист Николай Колотин, рыжий веснушчатый парень, не выдержал: кормит их хлебом.

Я хочу выйти за пределы аэродрома, пока идет разгрузка-погрузка, чтобы найти лучший ракурс для съемки фигуры Иисуса. Хотя, конечно, он очень далеко.

— Не ходи, — останавливает меня Галя, моя новая самолетная знакомая, — могут ненароком пристрелить.

Галя летала в Луанду по делам и сейчас вернулась домой. Оказывается, они с мужем преподают в педагогическом институте Лубанго, живут здесь уже четыре года. А сама родом из Алма-Аты...

Забавные порой бывают встречи. Приехать в Африку, залететь на 15-й градус южной широты — и здесь познакомиться с Галей из Алма-Аты, которая тоже кончала МГУ...

Хотя ничего удивительного в подобной встрече нет — русских в Анголе довольно много, правда, несравнимо меньше, чем в недавнем прошлом. Торгпред России Николай Николаевич Кранов рассказывал мне при встрече в Луанде, что только в столице российских граждан человек 500, да еще наши рыбаки из Калининграда приходят-уходят, их чуть больше.

 

Появилось, и немало, частных предпринимателей, наши врачи (было 200, сейчас — 80) и преподаватели работают в самых разных точках страны. Сейчас подписан контракт с «Якуталмаззолотом» о совместной добыче алмазов в Катоке — жди нового притока наших людей. Хотя ангольцы платят плохо, с перебоями, хотя идет война — наши отсюда уезжать не хотят. Почему? Вам, читатель, наверно, и так ясно.

Вот и Галя подтвердила: пока уезжать не собираются. Под рев мотора на правах старожила она рассказывает мне о Лубанго.

— Это курорт в сравнении с Луандой, — кричит она, — видите, какая зеленая трава вокруг аэродрома.

И впрямь: зеленые горные склоны радуют взор, привыкший уже к красно-желтой выжженной земле. Город лежит в котловине между горами, и португальцы строили его как курорт, строили на века — хорошие дома, водопровод, канализация. Земля богатая, давала два-три урожая в год. Сейчас... сейчас, вот разгружают продовольствие.

Вижу, как на аэродромное поле въезжает грузовик и человек в военной форме чуть ли не хватает Сергея Дмитриевича за грудки, требуя погрузить в самолет машину.

— Мне еще в Намиб, груз брать, — отбивается командир.

А тем временем у самолета собралась огромная толпа. Женщины с тюками и корзинами, голые дети, старик с двумя петухами; молодой анголец держит на привязи черного козла...

— Скорее в самолет! Запритесь в пилотской кабине, — кричит мне Сергей Дмитриевич, а сам шагает навстречу настороженно молчащей толпе.

Остальное я вижу и слышу уже из пилотской кабины. Не вняв увещеваниям командира, толпа штурмом захватила самолет, и металлические переборки долго сотрясались от рева, криков, ударов. Потом все смолкло, чтобы через минуту вспыхнуть с новой силой: в самолет поднялись военные с автоматами. Они выталкивали взашей тех, кто послабей, и дикие проклятия неслись со всех сторон.