Вокруг Света 1994 № 07 (2646) - [25]

Но в апреле, когда снег осел и открылся берег, мы внезапно избавились от этих трудов не только потому, что нашли достаточно дерева поблизости, но также и потому, что начали разбирать корабль и получили столько щепок и досок, непригодных для нового корабля, сколько было нужно для обогрева наших юрт и приготовления пищи; это принесло нам заметное облегчение. И морских животных, и лес мы носили домой на спине с помощью деревянной поперечины, закрепленной на груди веревками. Самая малая наша нагрузка составляла 60, чаще 70-80 фунтов, помимо топоров, котлов, сапожного и портновского инструмента, который мы повсюду носили с собой на случай, если порвутся и прохудятся наши одежда и обувь.

С собой мы взяли только летнюю одежду и обувь на три месяца, но поскольку ежедневно сильно рвали их в тяжелых трудах, пришлось даже праздничную одежду, плащи и мундиры превратить в рабочую, чемоданы — в башмаки, а кожаные мешки для провианта — в подметки. Коль скоро никто не желал работать за деньги, каждому приходилось быть, насколько он это умел, сапожником, портным, перчаточником, мясником, плотником, поваром и слугой. Некоторые через короткое время развили такие способности, что в„ будущем спокойно могли бы зарабатывать себе на хлеб этими ремеслами.

Третьей задачей было ведение хозяйства, что означало постоянное приготовление пищи, чтобы она имелась в любое время, когда бы голодные работники ни вернулись домой. В нашей юрте мы установили следующий порядок, который затем был принят и сохранён как твердое правило всеми остальными: поскольку нас было пятеро немцев, трое — простого звания — сыновей камчатских казаков, а также двое слуг капитана-командора (о которых согласно его завещанию я должен был печься), то есть всего десять человек, один из нас и один из простых (или, по нашему усмотрению, по двое каждого звания) постоянно ходили на промысел, в то время как остальные отправлялись за деревом. Один немец и один русский были поварами, в каковой работе мы, немцы, обладали тем- преимуществом, что не разводили огня, не ходили по воду и даже не открывали или закрывали дымоход. Остальные также мыли и убирали после еды кухонные и столовые принадлежности — котлы, блюда, тарелки, ложки, скатерти и прочее, но мы носили звание «шеф-поваров», а они — «помощников». Они также должны были нам повиноваться во всем остальном и находиться в нашем распоряжении, чтобы все делалось должным образом, поэтому каждый день все знали свою работу и обязанности без напоминаний. Такой порядок делал всякую работу терпимой, поддерживал среди нас довольство и благожелательность, а пища и питье всегда были в изобилии и лучше приготовлены, чем во всех других жилищах. Но всяких раз, когда мы о чем-нибудь совещались, каждому позволено было высказать свое мнение, и принимался самый дельный совет, от кого бы он ни исходил.

В таком настроении мы отмечали воскресенья и праздники, Святое Рождество точно так же, как мы делали бы это, если бы находились дома. В общие и большие государственные праздники мы развлекались, приглашали офицеров и произносили под чай, за неимением других напитков, множество веселых речей и добрых пожеланий, пользуясь в скудости теми же удовольствиями, что и в других местах, где всего в избытке.

26 декабря разведчики, высланные во второй раз, вернулись с известием, что мы находимся на острове, который они обошли вокруг с востока. Тем не менее они нашли столько явных знаков на берегу, таких, как камчатские рули, днища рыбных бочек и другие приметы, что мы не могли усомниться: Камчатка находится на небольшом расстоянии отсюда.

29 января наша юрта убила первого морского льва. Мы обнаружили, что его мясо отличается удивительным вкусом и качеством, и ничего более не желали, как чтобы это животное чаще попадало нам в руки. Его жир напоминает говяжий костный мозг, а мясо похоже на телятину.

1 февраля сильный северо-западный шторм и очень высокий прилив вынесли наш пакетбот так далеко на берег, что у нас появилась реальная надежда спустить его на воду на высоком приливе — при условии только, что весной нам удастся достать якоря, — поскольку незаметно было сильных повреждений и корпус по-прежнему держал попавшую внутрь воду. Но это заблуждение объяснялось тем, что внутри он был сильно забит песком, который воду не пропускал. Тем не менее, было очевидно, что при дальнейшей разборке корабля мы будем избавлены от большого труда, коль скоро его выбросило так далеко на сушу.

Мягкая погода побудила нас готовиться к отправке третьей партии для исследования земли на востоке, и с этой целью 23 февраля были посланы подштурман Юшин и еще четверо. Но за шесть дней они добрались только до точки, отстоящей от лагеря к северу на шестьдесят верст, и, обратив все исследования в охоту на выдр, вернулись 8 марта со скудными сведениями, которые позднее оказались неверными. Поскольку причиной своего возвращения они назвали невозможность продолжения пути из-за отвесных утесов, выступающих в море, на 10 марта был назначен новый совет, на котором было решено приказать боцманмату Алексею Иванову, единодушно выбранному всеми, пойти вдоль Лесной речки на юг и идти вдоль берега, пока он не достигнет конца острова либо самого материка, потому что некоторые до сих пор пребывали во мнении, что это Кроноцкий мыс.