Вокруг Света 1993 № 12 (2639) - [41]

Большие добротные ижорские дома в окрестностях Петербурга снесли в 70-е годы, из утвари и национальной одежды почти ничего не сохранилось. Вот и получается, что исчезла кайтская волость, целый народ вымер и следов не оставил. Тут уж, конечно, не до шумного ночного веселья. Да и некому теперь водить хороводы на сыпучих дюнах Ингрии. Никто не придет к заливу слушать последние стоны Тальви — неумолимой ижорской зимы.

Сначала шли быстро. Потом, когда тропа стала карабкаться вверх, нам приходилось цепляться за острые колья изгороди, подступившей к обрыву. На дне каньона между двумя отвесными стенами из красного песка змеился, шумя своими порогами и водопадами, серебристый Оредеж. За очередным поворотом тропа проваливалась в долину, и, сбежав с горы, мы вдруг очутились в зарослях гуляй-травы, среди карликовых ижорских лошадей и крестьянских риг. А впереди бурой громадой возвышался над Оредежем другой крутой берег с зияющими дырами пещер. Одна из них, Козлиная Нога, чей вход ныне загорожен досками, долгое время была тайным пристанищем уголовников и дезертиров всех войн. К самому краю пропасти прижалась деревушка. Чуть дальше, на отшибе, живут люди по национальности никто. Это кайты.

Уютный домик в сирени. Перед калиткой нас встречает рослая белокурая поселянка — здешняя продавщица Ольга Золотарева, урожденная Хельга Нюртти. Ей 29 лет. Женщина она миловидная, бойкая. Уже года два как осталась без супруга — разбился муж-шофер на казенном КамАЗе. Сына-мальчишку Ольга воспитывает сама, с матерью Марией Евдокимовой кухарничает и огородничает, с собакой Верной дом охраняет. Всегда такая живая, веселая, сегодня она на себя не похожа. У крыльца призналась нам, что огорчена из-за того, что пришлось прибегнуть к рукоприкладству: полчаса назад десятилетнего Юрку отшлепала.

— Что делать с парнем этим! — Ольга свет в глазах голубых погасила— Целый день штопала ему свитер, а он его оставил где-то. Потом пришел домой — вздумал на двери раскачиваться, да она, развалюха, с петель слетела. Ну не остолоп ли?

— Двери сейчас дорогие,— вспомнил я ценники на прилавках «Старого плотника».— В Питере за три тысячи продаются.

— Три тысячи! — удивилась баба Манья.— Если так, то мы нашу продадим и будем жить с открытой дверью.

— Это что, кайтский обычай такой?

— Да уж конечно!— рассмеялась Ольга.— Не знаю, я себя кайткой не чувствую. Разве что воспитывалась я на природе. Играла в детстве с ижор-ским пони, похожим на конька-горбунка, ну еще ездила на быструю холодную реку Лугу бить форель острогой. Правда, всего один раз — вспоминать-то смешно: ранила, рыбу, да так за нее расстроилась, что заплакала и тут же отпустила обратно в реку.

— Ага, пирги гонишь! — Юрка метнулся в дверях, я успел заметить, что глаза у него красные.

— Слыхали, как он со мной разговаривает?

— По-кайтски?

— По-русски,— сказала Ольга, а после молчания и вздохов добавила: — Я с ним на кайтском не говорю. Когда он был совсем маленьким, я боялась учить его языку нашего деда Эрланда, покойника. Зачем ребенку жизнь усложнять? Представляете, что было бы, если б кайтский стал для него родным! Он же, глупый, все время спрашивал бы меня, почему это никто вокруг не хочет разговаривать с ним на его языке. Мы назвали сына Юрой, раньше я звала его на ижорский лад — Юрги, но ему это страшно не нравилось. Вот я и поняла, что кайтский Юрке не нужен. Скажите ему «ижорец» — и он обидится.

— Значит, молодое поколение кайт-ижорского не знает... Э, так он же тогда вымрет, язык ваш!

— Почему же вымрет? «Пирги» в переводе на русский — «пироги». Второе значение слова: «байка», «вымысел», «разговор за чаем или кружкой пива». Если вижу, к примеру, Юрка завирается, я ему в лоб: что ты, мол, мне пирги гонишь! Сразу юлить перестает — понимает. Ну и потом, я ведь учу его финскому. Все настоящие кайты знают финский — языки-то наши похожи.

— И как у Юры с финским?

— Неважно. Вообще-то я считаю, что каждый человек обязательно должен знать несколько языков. В кайт-ижорском даже слово такое имеется, «умттиди», означает человека, говорящего только на одном языке. Буквально оно переводится как «спертый, закрытый для общения».

— Быть умттиди — это очень плохо?

— Умпиди он и есть умпиди... Ну ладно. Ешьте пирги, пока горячие.

Пронизанные северным ветром коробки зданий, задворки мегаполиса, где пища для легких — смог и испарения болот. Маленькая городская квартира, почти лишенная мебели, с голыми стенами. Хозяйка, 92-летняя Катерина Ивановна Каммпури, суетится у кухонной плиты.

Мы пьем чай и говорим о прошлом.

— Кайт-ижорцы верят в приметы,— таинственно вглядываясь в полумрак, старушка поднимает указательный палец к серому, в разводах, потолку — Если приснилась летучая мышь,— но не та, которая вниз головой, а мышка в полете,— значит, наступила твоя вторая молодость. Мне часто снятся эти маленькие твари, что машут крыльями над драночными крышами старых домов. И ни разу еще не видала я во сне деньги или колбасу. Никогда. Потому как сон — это зеркало жизни, а я и днем о таких вещах не думаю.