Вокруг Света 1993 № 09 (2636) - [9]

13 сентября. Второй день гребем в тумане, ориентируясь на компас. После полудня стали приближаться к берегу: в тумане можно проплыть мимо поселка. Вот и первые дома. Их много — раньше здесь были большое рыбацкое хозяйство и метеостанция. Теперь почти все брошено. На берегу пасется несколько коней. Вот неожиданность. Впрочем, здесь, на 68-м градусе и 35 минутах северной широты, для лошадей уже вполне хватает летом травки...

15 сентября. К середине дня стали встречаться утки. Летят с севера на юг. Вероятнее всего, проходим траверз острова Колгуев и вот-вот выйдем из пролива Поморский. Гребется тяжело — явное встречное течение. Все хорошо, лишь бы не было западных ветров. Очень досаждает сырость — все вещи насыщены влагой. При первой возможности сделаем капитальную остановку и высушим все... Ночь на шестнадцатое сентября порадовала нас фосфоресцирующим морем. На севере это вижу впервые. Теплое течение Гольфстрим изменило биологический режим моря — появились микроорганизмы, свойственные теплым морям. Время сдвинулось на месяц, к зиме, а здесь теплее, чем в августе на Диксоне...

18 сентября. Как только шкала компаса стала хорошо различима, повернули к югу — компасный курс 180 градусов. Истинный, с магнитной поправкой,— 198. Интересно, куда угодим после пяти суток слепого «полета»...

20 сентября. Опять туман. Ветер зашел немного с востока. Берег сильно повернул к северу. Наконец открылся маяк, а ниже — постройки, есть даже двухэтажные. У берега торчит корма затонувшего судна. Очень неудобное место для высадки. Забираю газовый баллон, переходник, документы и карабкаюсь на крутой берег. Как и все, виденное ранее,— поселок в запустении, многие дома брошены...

Прогноз погоды на метеостанции узнать не удалось — не получают. Отвалили. Умеренный ветер поднимал небольшую волну, бегущую уже с северо-востока. Такой ветер нас устраивал. Не изменится — 200 километров до Черного Мыса одолеем за полутора суток. Прицепились кормой к маяку и дали ход через Белое море к земле Кольского полуострова...

Юго-западный ветер крепчает. Лодка начинает плясать. Подрезаем волну левым бортом. При таком галсе трудно держать курс. Днем грести становится бессмысленно. Впереди полная неизвестность. Как не вспомнить в такую погоду многовековой опыт поморов, записавших в своих книгах-лоциях такие слова: «Летом и осенью наибольшую непогоду в Белом море разводит ветер-полуночник. Из океана ударит в горловину, что в трубу, вырвется, катит взводень...» Но одно дело читать эти строки в тиши городской библиотеки и совсем другое — испытать на себе его напор, когда под тобой тоненькая дощечка, а не стальной корпус современного судна с загнанными вовнутрь тысячами лошадиных сил двигателя, послушного человеческой воле. Отдаем плавучий якорь и ложимся в дрейф. Сколько он продлится, как далеко отнесет от суши? Погода совсем портится, ветер срывается в шквал, идет дождь. Время от времени один из нас — дежурный опускает руку под пайол в каюте и определяет уровень воды. В одну такую мою вахту обнаружил, что прорезиненный бурдюк с водой сильно похудел. Ползая туда-сюда по лодке, повредили его. Оставшаяся вода не заполнила и литровую кружку. Второй раз в сложных условиях остаемся без воды. Резерв — семь солдатских фляжек. Стараюсь в открытой части лодки собрать на пленку дождевую воду. Ничего не получается — забортная наполняет пленку быстрее небесной. Все чаще и чаще приходится покидать каюту, когда очередной гребень яростной волны срывается в лодку. Все более назойлива в голове мысль о крепости нашей лодки — не развалится ли?

Из памяти никак не выходят слова автора «Писем русского путешественника» Николая Михайловича Карамзина, сказанные почти двести лет назад: «Друзья мои! Чтобы живо чувствовать всю дерзость человеческого духа, надобно быть в открытом море, когда одна тоненькая дощечка отделяет нас от блаженной смерти».

Утро следующего дня не принесло надежды — бушующее море, прохудившееся небо и мгла тумана объединились против человека, стараясь раздавить его, уничтожить.

Ночью море успокоилось на какое-то время и подул слабый северо-восточный ветер. Гребную вахту установили по часу — нужно продуктивно использовать каждый миг попутного ветра. Может быть, прошедшие сутки были последним испытанием. Постепенно мысль о возможной катастрофе сменили раздумья о том, какая польза обществу от того, что будет покорена очередная вершина или взят ранее неприступный рубеж. Очень верно, пожалуй, ответил президент французской федерации альпинизма Люсьен Деви: «В борьбе с вершиной, в стремлении к необъятному человек побеждает, обретает и утверждает самого себя. В крайнем напряжении борьбы, на грани смерти Вселенная исчезает, оканчивается рядом с нами. Пространство, время, страх, страдания более не существуют. И тогда все может оказаться доступным. Как на гребне волны, когда во время яростного шторма внезапно воцаряется в нас странное, великое спокойствие. Это не душевная опустошенность — наоборот, это жар души, ее порыв и стремление. И тогда мы с уверенностью осознаем, что в нас есть нечто несокрушимое, сила, перед которой ничто не угасает. В невероятных страданиях открываются бесценные сокровища...»