Вокруг Света 1992 № 11 (2626) - [32]

— Пользовал ли он кого-либо хуже, чем меня?

А между тем Летиция и ее брат лишились всякого благоразумия. Очаровательная Полина Боргезе (Речь идет о Марии Полетте Бонапарт (1780 — 1825), сестре Наполеона, вдовы генерала Леклерка, которая затем вышла замуж за Камилло Боргезе (1775 — 1832), губернатора Пьемонта.), чьи письма проясняют некоторые неизвестные подробности этой трагической истории, пребывала в полном отчаянии:

«Мы с Луи (Луи Бонапарт (1778 — 1846) — брат Наполеона, с 1806 года король Голландии.), — писала она в 1821 году, — старались, елико возможно, изобличить лживые пророчества этой ведьмы, но все наши старания были напрасны; дядя тщательно скрывал от нас вести и письма со Святой Елены и уверял, будто отсутствие оных уже говорит о многом! Все это похоже на кошмарные козни».

Полина в слезах умоляла матушку образумиться, и мольбы дочери в конце концов вывели ее из себя. Она кричала, что ей-де никто не указ, ибо она знает — ангелы Господни «унесли императора в благодатные края, где здоровье его непременно пойдет на поправку». Больше того: из этих самых краев она, мол, даже регулярно получала известия!..

Ни в одном письме Летиции с конца 1818 по 1821 год мы не найдем ни слова сострадания к императору... Хуже того: покуда император мучился и страдал, матушка его чувствовала себя безмерно счастливой и молодела прямо на глазах.

Вскоре вести со Святой Елены для Государыни матушки привез старик Буонавита. Из-за тяжелой болезни ему пришлось покинуть остров. По прибытии в Европу он, разумеется, первым делом отправился навестить Летицию с Фешем. Он поведал им все, что знал, но мать с дядей наотрез отказались ему верить.

— Вы действительно видели императора? — с нескрываемым недоверием спросил аббата Феш.

Буонавита в недоумении кивнул.

— А я не верю ни единому вашему слову! — в отчаянии воскликнула Летиция. — Императора там уже нет — мне это хорошо известно.

И только после очередного вмешательства Полины Государыня матушка наконец была вынуждена признать правду. «Между нами опять произошел страшный скандал, — писала Полина, — однако после него мама начала что-то соображать; скандал и впрямь был ужасный, я вконец разругалась с кардиналом и заявила, что ноги моей больше не будет в его доме».

На следующий день после того, как Государыня матушка образумилась, она написала шести высокопоставленным особам, с волнением сообщив — со слов Буонавиты — о том, что здоровье императора значительно ухудшилось и что она умоляет их повлиять на английские власти, чтобы они назначили ему другое место ссылки.

Но было слишком поздно: уже два месяца и десять дней как Наполеона не стало.

Яд

Это случилось одним апрельским воскресеньем 1965 года. У меня дома раздался телефонный звонок. Звонил мой друг и «шеф» Рене Мэн:

— Ален, слыхали новость?

— Какую, Бог ты мой?

— Наполеона-то отравили.

Что бы ни подумал читатель, а эта сенсация меня ничуть не взволновала. Дело в том, что в конце 1961 года я прочел вышедшую тогда книгу, которая называлась «Был ли отравлен Наполеон?». Написал ее шведский дантист, доктор Форшуфвуд, долгое время пытавшийся доказать, что Наполеона отравили мышьяком.

— Какая же это новость? — спросил я.

— Что бы там ни было, а сегодняшняя «Санди телеграф» преподносит ее

как сенсацию.

— Выходит, доктор Форшуфвуд решил попытать счастья у английских историков — мы же дали ему от ворот поворот?

— Ладно, напишите-ка мне про все, что он там себе думает!

В тот же день после полудня статья была готова, и я отнес ее в «Журналь дю Диманш». А в понедельник утром сенсацию подхватили уже все парижские газеты, дополнив ее собственными комментариями. Журналисты принялись буквально осаждать врачей-токсикологов и историков, занимавшихся жизнью Наполеона в ссылке на Святой Елене. Само собой разумеется, они не обошли вниманием и доктора Поля Ганьера, автора знаменитого исследования «Наполеон на Святой Елене», за который Французская академия удостоила его Главной премии Гобера. Ганьер, как и многие его коллеги, заявил журналистам, что к идее об отравлении он относится весьма скептически.

Сомнения ученых, однако, ничуть не обескуражили дотошных газетчиков. Главный тон всем задала «Франс суар», вышедшая под заголовком: «Наполеон был отравлен мышьяком. Убедительные результаты опытов с волосами императора, проведенные в Центре атомных исследований Харуэлла». А вот строчка из одноименной статьи: «Результаты исследований в Харуэлловском центре показали, что Наполеон, бесспорно, был отравлен».

«Пари-пресс» перепечатала интервью с Мэйбл Балькомб-Брукс, праправнучкой Бэтси Балькомб, той самой девчушки со Святой Елены, чья простосердечность так умиляла Наполеона. Мэйбл Балькомб-Брукс, супруга миллиардера сэра Нормана Брукса, бывшего чемпиона Австралии по теннису, призналась как-то журналистам:

«Наполеона отравили мышьяком в начале 1821 года на Святой Елене. Скорее всего это дело рук кого-то из его ближайшего окружения. У меня есть доказательства».

А вот как прокомментировала это интервью упомянутая нами газета: «Женщина решила пролить свет на величайшее из преступлений в истории — таинственную смерть императора французов. Ее доказательства — три пряди волос с головы Наполеона I...»