Вокруг Света 1992 № 03 (2618) - [18]

— Кто же тебя научил?

— В школу нам, мужским головам, нельзя, — пояснил вместо Бечо его брат постарше, представившийся Сулейманом. — Но мы все грамотные. Учат нас отцы и дядья, а также сестры. Сестрам в школу можно.

— А мне еще вот он помогает, — Бечо указал на мальчика, стоявшего чуть поодаль, у грабарской тачки. — Его зовут Зоран Йоветич. Мы одногодки и друзья. Он в четвертом классе учится, каждый день к нам заходит, рассказывает мне по учебникам уроки, потом мы играем...

— Жаль, что Бечо не может прийти ко мне, — тихо проронил Зоран. — А я очень бы хотел, чтобы он пришел.

— Мы со двора никуда не выходим, — словно бы оправдываясь, сказал Бечо. — Поэтому к Зорану я не могу пойти. И никогда, наверное, не смогу. В школу тоже. Хотелось бы увидеть — какие они такие — парты? И как учителя уроки спрашивают. До школы от нас совсем недалеко.

Все мужское население дома уже было во дворе: отец Бечо — Хасан, его родные братья, сыновья и племянники. Они слушали Бечо и Сулеймана и молчали.

Стоявший в дверях парнишка с гармоникой сел на каменный приступок и начал перебирать клавиши, еле слышно наигрывая напевную мелодию.

— Мой брат Рамазан, — кивнул в его сторону Бечо. — Ему уже четырнадцать... Он целый день готов не расставаться со своей гармоникой. В ту неделю наигрался вдосталь на свадьбе Дилаверы. Это наша родная сестра...

Семь женихов засылали сватов просить руки двадцатилетней Дилаверы. Выбирала красавица. Наконец выбрала, Ровню — во всех отношениях. Свадьбу сыграли богатую, веселую. А когда зять уводил молодую из родительского дома, Хасан, дядья Цафо, Фадил и Мето, братья родные и двоюродные по линии отца — а их по пальцам двух рук не пересчитаешь — простились с ними во дворе. За ворота им нельзя. Там всякую мужскую голову семьи Кученичей, будь то юноша или мужчина в зрелых годах, ребенок или старик, подстерегает смерть. Все они пленники дикого обычая предков — кровной мести.

Были времена, когда эта напасть свирепствовала подобно эпидемии. Ее даже называли красной чумой Черной Горы.

«Народ, геройски воевавший против турок, против Наполеона, сам пускал себе кровь, — замечал Владимир Дворникович, рисуя картину первых десятилетий XIX века. — Черная Гора тех поколений являла собой поприще неукротимых инстинктов, пламенных страстей и необузданного своеволия».

Кровная месть возникала чаще всего на почве племенной розни. А племенная рознь вспыхивала подобно копне сухого сена на ветру от первой случайной искорки. То ли из-за межи, то ли из-за неподеленного пастбища, водоема. Вспыхивала из-за кем-то сказанного сгоряча обидного слова. Межплеменную вражду разжигали турки. Разделяя черногорцев, они пытались укреплять свою власть над ними.

Племя мстило племени, братство — братству, люди убивали людей, которых иногда знать не знали, в глаза не видели. Иногда кровная месть распространялась на всякого мужского представителя племени. По жестоким законам вендетты кровью платят невинные.

Кроме того, существует месть кровью. К примеру, кто-то, случайно ли, преднамеренно ли, убивает человека. Брат или отец убитого, осведомленные, что статьи «око за око, зуб за зуб» в уголовном кодексе нет, присваивают себе функции высшей судебной инстанции и исполнителей приговора. Они убивают убийцу.

Или же месть за поруганную честь. В середине семидесятых нашумел один случай, происшедший в Черногории. Крестьянскую девушку на пути из своего села в соседнее повстречал местный парень и изнасиловал. Насильника арестовали. Был назначен суд. В день слушания подобных дел милиция тщательно проверяла входящих в зал заседаний, как бы не пронесли оружия. Отец пострадавшей знал об этом. И пронес пистолет накануне, припрятав его за бачок в туалете. На следующее утро приговор был опережен самосудом. Крестьянин подошел к скамье, на которой сидел парень, обесчестивший его дочь, и в упор выстрелил ему в лоб. Самосуд по закону республики карается жестоко. Вершат ли его мужчина или женщина, своими руками или руками наемников...

Пережитки патриархально-племенного уклада — одна, а темперамент — другая сторона медали кровной мести и мести кровью. «Кровь не вода», — любят говорить черногорцы, часто добавляя: «А братство — не репа без корня». Во имя братства кровь проливалась иногда, как вода...

Но я расскажу об одном, к великому счастью, не состоявшемся убийстве и могущей последовать за ним кровной мести. Разыгралась драма в маленьком городке. Двое из трех ее участников были моими знакомыми: брат и сестра из интеллигентной черногорской семьи, оба с высшим гуманитарным образованием. Брат, находившийся на временной работе в Швейцарии, приехал навестить мать и сестру и, зайдя в местную Скупщину, повздорил с чиновником из-за пустяка. В пылу ссоры произошел обмен оскорбительными словами. Были свидетели. Чиновник, годами старше, положением солиднее, сказал, что он своего обидчика — «этого пацана» — пристрелит. После ссоры молодой человек благополучно отбыл в Швейцарию и возвратился в родной городок через два года. Проведавший об этом чиновник подкараулил его на перекрестке и среди бела дня открыл по нему стрельбу из пистолета. Молодой человек, убегая, отстреливался. Пуля слегка задела чиновника... Еще года через два сестра молодого человека досказала мне развязку инцидента: