Вокруг Света 1992 № 02 (2617) - [12]

Местами на лестнице стоят или сидят садху — эти нищие-святые. Длинные свалявшиеся волосы их посыпаны землей. Рваные дерюжные хламиды. Облезлые шкуры животных и яркие, кричащие рубашки... И чего только на них не навешано! На шее, на поясе — бусы, четки, цепи, веревки, шерстяные нитки, кисточки, бубенчики, гирлянды из увядших цветов... У этого в руках посох и какой-то цилиндрик на длинной ножке, издающий при вращении треск. В другой руке — черная чашка. Лицо размалевано желтыми узорами... Для чего все это?

Вот стоит другой садху, позванивает бубенчиками и колокольчиками да еще и по чашке поколачивает каким-то предметом; это привлекает внимание проходящих, и он протягивает к ним чашку. Когда в чашку падает несколько зернышек риса, бормочет благословения.

А вот в тени парапета, скрестив по-турецки ноги, сидит садху другого склада. Сидит очень прямо. Полуголое тело его лоснится, он не прикидывается убогим, не прячет глаз, наоборот, пялит на вас свои красивые глазищи, излучающие огонь. Чего он хочет — очаровать вас или загипнотизировать? Зачем? Только затем, чтобы ему бросили мелкую монету?

— Нет. Это предсказатель судьбы и советчик, ждущий своего клиента, — подсказывает Толя.

Несколько ниже под стеной сидит на корточках босой, в запыленной одежде парень, прямо руками ест из миски вареный, клейкий рис. В самом низу лестницы, на земле, у ног прохожих, разложили свой товар продавцы. Тут растерзанные цветы, в открытых баночках красная, зеленая, желтая пудра, неровно нарезанные кусочки разноцветной материи и цветной бумаги, растительное масло в игрушечных плошечках, пучки фитилей, горка риса, незрелые фрукты, в толстых глиняных мисках кислое молоко под слоем пыли, связки тонких пластмассовых браслетов, облупленные вареные яйца на зеленых листьях банана...

Этот товар предназначен для подношений богам. Да, чтобы показать свою преданность божествам, свое глубокое почитание им, совсем не требуется больших букетов цветов, длинных лент и много риса. Важен символ.

За парапетом лестницы песочный склон спускается к бойкой речке. Короткий мостик перешагивает через заливчик речки в тень огромных деревьев. Впереди — небольшая галерейка: крыша, подпираемая на одной стороне стенкой, на другой — столбиками. Мне уже известно, что такие простейшие помещения непальцы строят в священных местах для паломников; здесь они могут отдохнуть, развести костерок, обогреться и сварить рис. Сейчас там, в галерейке, стоял человек; было видно, что он не простой паломник, хотя его одежда в пыли, вместо шарфа на шее — заношенная тряпка из грубого полотна, а голова накрыта сложенным вдвое маленьким мохнатым полотенцем. В левой руке он держал глиняную плошечку и зорко всматривался хищным взглядом в поток людей, идущих с лестницы навстречу, точно выбирал жертву.

Скоро «жертва» нашлась. По мостику шла полная женщина в голубом сари с двумя девочками, лет тринадцати и лет восьми. Старшая, с глубоко серьезным и чего-то ждущим лицом, подошла к галерейке. Мужчина улыбнулся ей, его небритое лицо стало хитро-ласковым. Он взял из плошечки палочку и нарисовал на лбу девочки красное пятнышко. Надо было видеть, с каким благоговением девочка приняла этот знак благословения! Ее маленькая сестричка всю процедуру наблюдала с открытым ртом. А женщина деловито положила в чашку, стоящую на перилах галерейки, заранее приготовленную монету.

Левее галерейки в речку, которая здесь круто поворачивает и скрывается в зеленом ущелье, спускаются широкие каменные ступени. Рядом, в густой тени огромного дерева, стоит маленькое, простое и невзрачное строение в форме куба с одной четырехскатной крышей; на его дверях висит громадный замок. Никто не обращает на этот куб внимания. По крайней мере, никто из нас, экскурсантов, не заметил его. Не было возле храмика и никаких следов подношений. А между тем это было святилище самой Кали!..

Наше внимание привлекла просторная белая площадка правее галерейки. Площадка врезается в гору, впереди обнесена низкой узорчатой оградой, пол ее выложен белой плиткой. Посередине площадки стоят четыре тонких столба, словно для шатра, но вместо него со столбов поднимаются... изогнувшись и распустив капюшоны, золотые кобры.

На площадке толпятся люди. Среди них выделяются двое: взрослый мужчина в белой рубахе и подросток, явно здешние хозяева. Да, оказывается, они здесь работают... «мясниками». К ним то и дело подносят петухов и селезней, подводят барашков, козлов, и они очень ловко, одним ударом, отрубают им головы. Прямо тут же, возле барельефа какого-то божества, стоящего на полу площадки, рядом с дыркой в земле.

У старшего «мясника» босые ноги забрызганы кровью чуть не по колено. У маленького помощника, почти ребенка, длинная белая рубаха в огромных пятнах крови даже на спине...

В левом дальнем углу площадки людей больше, все они держат в руках что-то, завернутое в широкий зеленый лист, и стремятся пробраться к высокому каменному столику. Там дымятся черные головешки, белесый дымок завешивает колеблющейся занавеской изваяния богов... Жертвенник! Божеств несколько. Одно божество я знаю, это — Ганеша, у него голова слона.