Вокруг Света 1991 № 09 (2612) - [48]

И глава семьи, и его сын все время жаловались на сильное жжение в подошвах ног. Это началось с момента первых самовозгораний. «Подошвы горят, будто стою на раскаленной сковородке», — пояснил мне мальчик. Эти ощущения исчезли лишь к вечеру следующего дня.

Несколько возгораний произошло при мне. Трижды вспыхивала постель в спальне, дважды огонь охватывал газеты в гостиной. Последний в этот день «пожар» случился в половине шестого вечера: загорелась рубашка мальчика, лежавшая на спинке кровати в спальне.

У некоторых из приглашенных были фотоаппараты, следы возгораний фотографировались. Некоторые фотографии оказались весьма необычными: на них проглядывали явно человеческие лики! Например, на фото обгоревшей постели можно было найти до полудюжины самых разных лиц, как бы выглядывающих из складок постели. Одно из таких изображений, как ни странно, оказалось почти точной копией главы семьи! Закопченое пятно на обоях у стены на поверку оказалось прелестным женским профилем, но «нарисованным» вниз головой. Это выявилось случайно: фотография пятна лежала на моем столе в перевернутом виде! В натуре, на стене, заметить это можно было бы лишь встав с ног на голову...

К вечеру подоспела подмога. Приехал А. Шлядинский, пришли сослуживцы хозяина. Последнее странное происшествие случилось ближе к десяти часам вечера. Мои коллеги, выйдя на лестничную площадку, обнаружили две английские булавки, воткнутые крест накрест в верхнюю притолоку двери. Невдалеке быстро удалялся неизвестный. Его догнали. Это оказался здешний слесарь, который выполнял просьбу одинокой старушки с верхнего этажа. Она опасалась, что «это» войдет и к ней и решила обезопасить себя таким народным средством: «А то я спать не буду!»

Постепенно все разошлись. Я остался один на один с тремя членами семьи и с двумя их собаками, а они — со своей «нечистой силой». Мне предложили устраиваться на ночлег в гостиной, показавшейся всем не столь «беспокойной». В ней вдоль стены поставили четыре стула, к ним вплотную придвинули две кровати. Легли. Хозяин — на стульях, рядом — на кровати — его жена, потом сын, с краю — я. Обе собаки сами перешли на ночь в гостиную. Изрядно поворочавшись (на новом месте всегда засыпаю с трудом), я уснул.

На исходе ночи (было еще темно) я вдруг проснулся—в состоянии крайней степени ужаса! Это случилось внезапно, без всякого перехода. Моя голова, покоившаяся на подушке, мягко Пружинила на вставших дыбом волосах. Все тело было покрыто мурашками. Я буквально обливался липким холодным потом. Меня всего колотило от неуемной дрожи, зубы выбивали частую дробь. Первое побуждение — разбудить хозяина. Но я тут же устыдился: ему хватало и собственных страхов! Он ведь так надеялся на меня.

Краем незамутненного ужасом сознания схватываю, что больше не происходит ничего необычного: мерно дышат спящие люди, на полу тихо сопят собаки, в комнате светло от уличного фонаря. Словом — вовне ничего ужасного, только во мне! Пока я перебарывал желание разбудить главу семьи, все как рукой сняло. Это продолжалось несколько минут, но их я не забуду никогда.

Я до сих пор никому из членов этой семьи не рассказал о том, что пережил у них в ту ночь, но все же поделился с А.К. Приймой. Алексей Константинович в ответ признался, что нечто подобное он испытал несколько дней тому назад на старой квартире, пробуя изгнать оттуда «нечистую силу». В момент, когда он подкладывал колоду карт под диван, по его позвоночнику прокатилась холодная волна невыносимого ужаса, и его буквально вытолкнуло из квартиры! Еще тогда я обратил внимание на необычное для него выражение лица в тот момент.

Случившееся долго не давало мне покоя, особенно в первые после испытанного ужаса дни. В моей обширной практике посещения аномальных квартир такое случилось впервые. Ведь это был ужас без причины — накатило вдруг ни с того, ни с сего. Я испытывал потребность, чтобы кто-то авторитетный, уважаемый, знающий подтвердил, что я действительно, так сказать, «не чайник»! Если и не впрямую, то хотя бы намеком, косвенно. Вскоре судьба подарила мне такую возможность.

Глава моей подопечной семьи как-то попросил меня показать своего сынишку квалифицированному психиатру — на всякий случай, но мне все было недосуг. А тут я вспомнил об этой просьбе. Психиатры уже обследовали семью в начале марта, во время первого бурного всплеска полтергейстных проявлений. Тогда приезду наряда милиции предшествовал визит бригады скорой психиатрической помощи. Как и следовало ожидать, ничего предосудительного найдено не было. «Нам тут делать нечего!» — дружно заявили врачи-психиатры и отбыли восвояси. Их место занял наряд милиции — диагноз психиатров им мало что прояснил. Однако, видимо, этот быстрый и неизбежно поверхностный медицинский осмотр не успокоил отца. Я и предложил ему пригласить известного детского психиатра, кандидата медицинских наук М.И. Буянова. С Михаилом Ивановичем нас связывала давнишняя дружба. А познакомились мы благодаря проискам «нечистой силы», сделавшей невыносимой жизнь одной московской семьи. Мы оба, независимо друг от друга, побывали там, но пришли к противоположным выводам. Я и сейчас считаю, что это был классический полтергейст, в центре которого стоял подросток. Вместе с тем, прав и Михаил Иванович, обнаруживший склонность парня и к необузданной фантазии, и к тайным проделкам. Одно другому не мешает и нередко прекрасно уживается друг с другом. Позже я не раз сам ловил таких подростков на попытках имитации полтергейстных проявлений. «Почерк» их всегда отличался от «почерка» натурального полтергейста.