Вокруг Света 1991 № 08 (2611) - [11]

— Вы как хотите, а я иду купаться, — сказал я своим друзьям на третий день «сидения» в устье Большого Анаура.

Холодов мы так и не дождались. Контрасты Шантар с туманами и льдом в середине лета оставались загадкой. После изнурительных экскурсий по медвежьим тропам нам было жарко. Наступал прилив. На раскаленные солнцем камни набегала, так и хочется сказать — с шипением, чистая, густо соленая вода. От такого контакта она становилась намного теплее, и плюс пятнадцать при ослепительном солнце — совсем неплохо.

Между тем, трехдневный «карантин» — наше добровольное погружение в природу, подошел к концу. К вечеру из-за мыса вынырнула моторка и вскоре вонзилась дюралевым клювом в податливую гальку. Начальник метеостанции Большой Шантар Владимир Васильевич Бойко, худощавый, высокий, изможденный таежными тягунами, являл собой тип человека, освоившего нечеловеческий образ жизни. Этот образ стирает грани образования и семейного положения и предполагает постоянное состояние всё знающего и все умеющего творца... Мы загружаем моторку «подарочным американским» бензином — кому нужны теперь эти бочки — и сталкиваем лодку. Отправляемся в вершину губы Якшиной, где при устье симпатичного ключика Амуки раскиданы домики ТДС — труднодоступной станции. Не удерживаюсь от вопроса:

— Владимир, отчего эта благодать в погоде?

— Все от приливов, от течений,— не задумываясь, будто заученно отвечает он.

— Ну, а если туманы, морось и лед у берегов?

— Да все от них — бурных океанских рек, перемешивающих воду в пределах Шантарского моря.

Да, в самом деле лишь два моря в нашей стране могут похвастать высокими приливами — Охотское и Белое. Картина семиметрового вала, в считанные часы заполняющего отмели, лагуны и в корне меняющего пейзаж — незабываема...

Подкатив бочки к близкому в прилив коренному берегу, мы спешим к крыльцу главного дома метеостанции. Нас встречают две прелестные девушки, родные сестры Куряшкины — Михайлина и Валя.

— Вот и все наши сотрудники. Не густо для полного цикла метеонаблюдений. Вот и бьемся, требуем, просим, но, думаю, полного комплекта никогда не будет.

— Ну еще бы, — соглашаюсь, — тут впору бастовать.

— Что-то вроде этого было, — Володя начинает долгий рассказ о житье-бытье. — А вот Юрий Федорович Королев жил здесь 12 лет...

Я остро сожалею, что не встретил здесь этого бывалого человека. Уже вернувшись домой, немедленно написал Юрию Королеву в поселок Чумикан и вскоре получил ответ. С его разрешения я буду время от времени цитировать строки из его очень интересного письма.

Вечер долго не наступает, я хлопочу с баней, а Владимир запускает уже в темноте маломощный движок. В доме становится светло. В комнате за большим как в кают-компании столом пьем чай с домашним хлебом и рыбой. Я сижу напротив Михайлины и Вали. Мне страшно хочется взглянуть на все это окружающее их глазами, смутно ощущая собственный груз прожитого. Хочу добиться от них главного для меня ответа: насколько реально они себе представляют дальнейшую жизнь здесь? Когда тебе только 20 лет, острое ощущение быстро текущего счастья должно захлестывать, возбуждать; легкое парение в предчувствии радостных перемен и открытий, счастливое засыпание с ожиданием чуда утром наступающего дня. Здесь же после суточного дежурства неизвестны понятия выходных и все, что связано с ними. Но, может, унылые вахты и не помеха? Они как аккумулятор будущей обеспеченной, независимой жизни? Если бы!

Из письма Ю. Королева: «Главной проблемой Гидрометслужбы, и особенно труднодоступных станций — ТДС, являются люди. Здесь какой-то порочный круг... Я приехал на ТДС «Б. Шантар», когда оклады были 75 рублей и пайковые 21 рубль. За двадцать прошедших лет зарплата поднялась на 35 рублей, а пайковые на 9 рублей... Так вот о порочном круге. Хорошие специалисты, ну и, конечно, энтузиасты-романтики, за такую плату вряд ли будут работать...»

Михайлина — старшая в сестринском дуэте. Она слушает мои рассуждения, и в ее глазах отражается понимание и прожитых 22 лет, и их с сестрой нового положения. Видно, она вполне освоилась с новой работой. Ее внимательный взгляд, изучающий и глубокий, мне понятен: так, видимо, она смотрит на окружающий мир, когда пишет свои лирические и чуточку наивные акварели.

— Это что же следы какого-то образования, — киваю я в сторону пейзажей окрестностей станции.

— Да, это след посещения 6—7-го классов художественной школы. Сначала я хотела стать зооинженером, год училась в институте. Братья наши меньшие, вернее, то, как с ними обращались, разочаровали меня. Ушла на швейную фабрику в нашем Ачинске. Два года изо дня в день строчила «листочки» — это деталь нагрудного кармана для пиджака. По 400 штук в день, представляете? И тут Валя окончила 10 классов. Поехали с ней в Иркутск, где учились в гидрометтехникуме два с половиной года. Потом добровольно сюда.— И после паузы:— Володя — хороший начальник...

Из письма Ю. Королева: «В общем, если там сложится хороший коллектив, а работают они вместе очень мало, а впереди долгая и нудная зима при керосиновом свете, без телевизора и с талой водой для чая, постоянные ветры, старые кинофильмы, неудобоваримое питание... Если все это они выдержат, будет для них хорошо, т. е. настоящая зимовка...»