Вокруг Света 1991 № 06 (2609) - [9]

— Со мной письмо только для мадам, — ответил я, смеясь.

Генерал Дан говорил мне, что мадам Беклемишева — очаровательная женщина.

— Очень надеюсь, что вы собственноручно отдадите ей это письмо, — сказал генерал. — Для нее будет праздником увидеть вас; но, черт побери, как занесло вас в нашу пустыню.

Я объяснил, что у меня сильное желание посмотреть соляные озера.

— Ничего себе, — сказал он, качнув головой. — Испытывать такие желания без принуждения! Ничего занимательного здесь нет; однако я в вашем распоряжении.

— Генерал Лан предрекал, что вы скорей всего окажете такую любезность.

— А! Вы знаете Дана, одного из моих лучших друзей, превосходного человека! Вы хотите объехать озеро?

— Не достаточно ли будет объехать его наполовину?

— Прекрасно, завтра, если хотите, часов в 10 утра, мы сядем на коней. Наш экипаж отправится ожидать вас на той стороне, на казацкой линии. Там вы найдете его со всеми вашими вещами.

— Наши вещи — палатка и мешок со спальными принадлежностями; как видите, они не громоздки. Сложнее с другим, у нас нет экипажа; возможно, сейчас лошади с последней почтовой станции тащат нашу телегу в сарай.

— Тогда, — ответил генерал, — лучше едем верхом на озеро Бестужев-Богдо (Озеро Баскунчак. Прим.перев.). Мой тарантас находится в Ставке-Карайской; вы едете в нем до Царицына и там оставляете; в свою очередь, я беру его, чтобы вернуться в Астрахань тогда же, когда приедете вы. Что же до вашей палатки и ночного мешка, навьючим их на лошадь, и вы их найдете на Бестужеве-Богдо.

Мы со смехом переглянулись; Муане и я привыкли в России улаживать дела таким вот способом. Это — врожденное чувство гостеприимства, которое очень легко проявляется у русских, когда выясняется, что нужно оказать услугу путешественнику.

— Согласен, — ответил я генералу, протягивая руку.

— Теперь, — поинтересовался он, — что я смог бы прислать вам со своей кухни?

— Сегодня абсолютно ничего не надо, но завтра — на ваше усмотрение; вы знаете ресурсы края, вы нас специально отыскали, тем хуже для вас.

— Хорошо же! На чем вы собираетесь спать?

— На земле; это менее тяжко, чем на кроватях на станциях. У нас есть венгерки, тулупы и одеяла; это все, что нужно. Вам придется позаботиться только о нашем друге Муане, он неженка. И, предупреждаю, любитель теплых стран, который больше любит сень пальмы, чем тень ели.

— Вы попадете в теплынь по ту сторону Кавказа.

— Тогда поспешим туда, — сказал Муане. — Проклятая страна, где холод прохватывает до мозга костей!

— Бросьте, Муане; генерал, он кашляет еще после простуды в июле.

Генерал показал Муане на дом, где сам остановился, и уехал. Мы отобедали, отмечая превосходство эльтонских баранов над баранами других пород, мясо которых вкусили в России. На следующий день это превосходство было естественным образом разъяснено видом огромных отар, пасущихся в солончаковых прериях, что раскинулись на 200 верст. Животные обладали достоинствами, какие есть и у наших баранов из Пре-Сале в Нормандии, очевидно, той же породы.

Мы зажгли большой костер из вереска перед входом в палатку, повернутую тыльной стороной к ветру, получая от огня только тепло; дым, такой же густой и черный, как дым от парохода, относило и вытягивало в сторону Астрахани.

Я писал весь вечер. В палатке был круглый стол, державшийся на средней стойке. Впервые после отъезда из Франции ни стены дома, ни перегородки вагона или переборки парохода не давили на меня. Впрочем, я испытывал все тяготы пути, чтобы до конца проникнуться мыслью, что нахожусь между Волгой и Уралом, и слева татары, а справа калмыки, что нахожусь между этими монгольскими племенами, пришедшими из Азии в Европу по стопам Чингисхана и Тимура Хромого.

Мы стали лагерем в центре казачьей линии, которая окружает соледобычу в озерах и служит защитой от грабежа бравых киргизов, воров в душе, ночью проскальзывающих между предельно сближенными постами, чтобы украсть соли. Эта казачья линия охватывает примерно 20 меньших озер того же свойства — если не той же формации, доходит до Каспийского моря и тянется вдоль него, замыкаясь в Астрахани — узле охраны одновременно и соляных разработок, и рыбных промыслов. Когда я приготовился повалиться на свой тулуп, ко мне прибыл казак с посланием и великолепной белой папахой от генерала Беклемишева.

Папаха — колпак из шкуры астраханского барана, имеющий форму колпаков наших гусар, но без жесткого каркаса. Папаха передавалась мне, чтобы в течение ночи я мог держать голову в тепле, а письмо объяснило мне назначение папахи. Этот роскошный колпак на голове генерала привлекал мое внимание, и раза два-три мои глаза машинально поднимались. По направлению моих взглядов генерал догадался, что я хотел бы иметь такой же головной убор, и он его прислал. Не смотрите дважды на вещь, которая принадлежит русскому, иначе он вам ее отдаст, сколько бы она ни стоила. Благодаря вниманию генерала Беклемишева с этой вот ночи, первой на биваке, я мог реализовать одну из главных заповедей людей Востока — держать голову в тепле. А благодаря ветру, дующему в щель и подстилающему палатку, сама собой складывалась другая — держать ноги в холоде. Эти заповеди — обратные западным.