Вокруг Света 1990 № 08 (2599) - [5]

Всего в двух шагах отсюда — другая хижина. Тут прыгают через костер. А мужчины при этом хихикают и кричат: «Вон — Марикон! Вон — Марикон!» Марикон — это злой дух. Его боятся и одновременно высмеивают точно так же, как и духов мертвых, которых изображают ряженые, вымазанные белой краской, с подвязанными деревянными руками и ногами. Все это кружится в хороводе под вой дудок, грохот барабанов, пение и смех верующих. И так всю ночь напролет. Перед рассветом все пускаются в путь на кладбище — ведь отмечается пасха. Мужчины напялили на себя разноцветные балахоны со множеством прикрепленных карманных зеркал. На головах картузы с галунами и блестками. На носу солнцезащитные очки — они должны защитить от «дурного глаза» духов умерших.

Какой-то парень укрепил у себя за спиной подобие крыльев — на алых плоскостях приклеены осколки зеркала. Что-то похожее на наброски махолетов Леонардо да Винчи.

Один из «зеркальных людей» неожиданно бросается с лестницы вперед спиной. Другие ловят его и снова подбрасывают вверх. Он бьется в экстазе, падает на землю и начинает кататься. А когда транс проходит, его подхватывает, другой «зеркальный брат», взваливает на спину и уносит. «Зеркальные братья» называют себя Гулойами (производные от Голиафа). Они веруют в Давида и изображают в танцах борьбу Давида с Голиафом.

Напоследок — Майами. Не последнее место в религиозной жизни этого города занимают африканские культы. Для желающих даже организуются вылеты на церемонию посвящения в Африку. Цена — 20 тысяч долларов. Специализированные фермы разводят жертвенных животных и особый вид попугаев, красные перья которых требуются для торжественных ритуалов. Сдерживают их лишь многочисленные лиги защиты животных, члены которых время от времени устраивают облавы на торговцев.

Из Экваториальной Африки пришел сюда и культ Сантерия с его духами Шанго, Огум, Йеманиа, Ошун и Ешу, с ритуалами посвящения и пророками. Наиболее кровавый из всех — тайный культ из Конго, приверженцы которого поклоняются черному липкому горшку с кровью и деревянным идолом. На коже испытуемых во время церемонии посвящения делаются глубокие надрезы, а сами верующие время от времени истязают себя мачете.

Почему же так живучи африканские корни в Новом Свете? Конечно, в первую очередь из-за страха неграмотных людей перед голодом, превратностями судьбы и «дурным глазом». Служитель культа заменяет для бедняка и врача, и учителя. Не последнюю роль играет в этом и невысокая цена различных церемоний. То есть они доступны всем. И еще — они очень приспосабливаются к новой обстановке, праздничны, насыщены юмором и шутками. А для проведения всевозможных обрядов служители этих культов используют предметы повседневного обихода — тальк фирмы «Джонсон» стал, например, священным порошком!

По материалам журнала «Штерн» подготовил В. Сенаторов

Старое лебединое гнездо

...Раз-два! Раз-два! Шел солдат по дороге... С этих слов начиналась

сказка моего детства «Огниво».

«Между Балтийским и Северным морями со времен седой древности лежит старое лебединое гнездо; зовут его Данией; в нем родились и рождаются лебеди с бессмертными именами». Одним из них был, конечно, и написавший эти строки Ханс Кристиан Андерсен — вылетев из «родного гнезда», он облетел всю Землю.

Под обаяние его сказок когда-то попал и я. И, оказавшись в Копенгагене, невольно искал приметы сказочного мира Андерсена. И находил. Повсюду я встречал, казалось бы, мелочи, но они настойчиво говорили мне: Копенгаген — город Андерсена. Причем не только то, что просто невозможно не заметить — бульвар, носящий его имя, или памятник в самом центре города, а именно мелочи сегодняшней жизни города: трубочиста на черепичной крыше, красивых гордых лебедей на превращенных теперь в пруды бывших крепостных каналах Копенгагена...

Не знаю, думали ли власти о старом андерсеновском образе лебединого гнезда, когда в 1984 году символом Дании была избрана именно эта птица. Может быть, это связано с особым отношением у всех жителей Датского королевства к лебедю. Мне кажется, это совпадение не случайно...

  

Отсюда для туристов начинается знакомство с Копенгагеном: памятник Сказочнику в центре города

Раз-два, раз-два, я иду по Копенгагену. Конечно, нет в моей прогулочной походке той четкости, что у бравого солдата из «Огнива», но я тоже в начале сказки. Вот позади Ратушная площадь, в дальнем углу которой — памятник Андерсену: сидящий писатель с книгой и тростью — как бы начало, как портрет на первой странице книги сказок. Кстати, не ее ли читает сам бронзовый Андерсен?

Я иду по Стрёэт — самой длинной улице в мире, предназначенной только для пешеходов. Стрёэт, прорезающая старый город и застроенная в основном трех-четырехэтажными домами, почти полностью состоит из магазинов, кафе и ресторанов. Торговля вынесена прямо на улицу: мостовую перегораживают рекламные стенды, стоят столики под цветными зонтиками.

И вдруг... На площади Нюторв, что прерывает Стрёэт, вижу окна того самого подвала в здании суда, где сидел солдат из «Огнива», ожидая казни. Помните: бежал по улице мальчишка-сапожник, туфля соскочила у него с ноги и ударилась в стену у железной решетки. Солдат и попросил его принести волшебное огниво. Окна подвала как раз на уровне мостовой, так что все описанное в сказке вполне могло происходить именно здесь.