Вокруг Света 1989 № 12 (2591) - [24]

Позади холм подступал к горным вершинам, упиравшимся в облака. Над покрытым рябью заливом и зелеными лугами, неподвижно распластав крылья, парили птицы. На гальке в пене прибоя блестели туши морских слонов. И это тоже был мой дом, который во что бы то ни стало нужно сберечь.

И кто это сделает, если не мы?

Подготовил С. Демкин

Гориллы в тумане

Окончание. Начало в № 10, 11/89.

Через несколько лет Исследовательский центр Карисоке приобрел известность и нашему мирному житью пришел конец. Однажды вечером, когда я печатала результаты наблюдений за день, наш домик заходил ходуном от бесцеремонного стука. Открыв дверь, я увидела молодого бородатого человека, облокотившегося о косяк. Про себя я отметила, что узкие джинсы — не совсем подходящая одежда для гор.

— Я пришел смотреть горилл,— заявил незнакомец, оказавшийся американцем. Требовательные нотки в его голосе говорили о том, что он не шутит.

— Идите и смотрите.— Я махнула рукой в сторону седловины к югу от лагеря и закрыла дверь.

После этого я срочно собрала свой персонал, и мы разработали план действий. Через двадцать минут с двумя помощниками я вышла из лагеря. Как мы и полагали, американец быстро собрал рюкзак и, крадучись, двинулся за нами. Стараясь оставлять как можно более отчетливые следы, мы проплутали полчаса, и я спряталась в кустах у главной тропы. Через несколько минут мимо проследовал американец в сопровождении нагруженного носильщика. Было видно, как оба спешат, чтобы не отстать от нас. Мои люди водили непрошеных экскурсантов еще целых три часа, заставляя их спускаться по самым крутым склонам в районе наблюдений и снова карабкаться вверх. Я же вернулась в лагерь, испытывая небольшие угрызения совести.

Одному из самых незабываемых посетителей удалось добраться до моего домика до того, как его успели перехватить мои помощники. Я изучала карту, когда услышала возглас с чисто британским акцентом: «Эй там, есть кто-нибудь дома?» Я вышла из домика и увидела незнакомца в темном костюме, белой сорочке, галстуке с приспущенным узлом и городской обуви. В руках у него был портфель, и он походил на пассажира метро, вышедшего из вагона на незнакомой остановке. Оказалось, что внештатный корреспондент одной из лондонских скандальных газетенок приехал взять у меня интервью. Я угостила журналиста чаем, дала ему две моих статьи о гориллах из «Нэшнл джиогрэфик» и вернулась в домик. Пока он «интервьюировал» мои статьи на воздухе, раздались крики и удары в грудь — это гориллы группы четыре общались с серебристоспинным одиночкой на склоне горы Високе. Мне удалось незаметно уйти из лагеря.

Довольный репортер отбыл, а шесть недель спустя я получила номер его газетенки. На первой странице красовалась моя фотография с вымышленной историей о моей работе с гориллами и об опасностях, которые корреспонденту пришлось преодолеть, чтобы заполучить необходимый для статьи материал. Он описывал смелое одиночное восхождение на гору сквозь непроходимые джунгли, кишащие львами, тиграми и гиенами, хотя такое сообщество животных можно встретить разве только в зоопарке. Затем он поведал, как мой домик окружили гориллы, которых я вызвала из леса в честь его прибытия.

Непрошеные фотографы-любители и профессионалы были для горилл так же опасны, как и браконьеры. Французские кинооператоры шесть недель охотились за убегающей от них группой пять, в результате чего у Эффи случился выкидыш. Гориллам пришлось покинуть свою свободную от браконьеров территорию и уйти в центральную часть парка, куда туристы не заглядывают и где много ловушек. Французы вернулись в Париж с триумфом и выпустили в эфир свой репортаж о гориллах. А группа пять медленно приходила в себя после вторжения, и мои сотрудники выводили ее из опасной зоны.

Однажды в Карисоке прибыл на три месяца некий рассеянный профессор с намерением провести ботанические исследования. Все его расходы на дорогу, оборудование и снаряжение оплатил центр Карисоке, при условии, что после отбытия ботаника новое оборудование останется в лагере, а в Соединенных Штатах будут полностью опубликованы результаты его исследований. К сожалению, ни одно из этих условий не было выполнено. Через восемь дней после приезда он спалил свой домик дотла, вывесив рамы для сушки растений прямо над печкой. Пламя сожрало все — новое оборудование, мебель, мою невозместимую библиотеку по ботанике и новый коротковолновый радиоприемник. Мы с африканцами несколько часов боролись с пламенем, таская воду ведрами, наглотались дыма и получили ожоги. Когда ботаник вернулся, мы, обессилев, лежали у пожарища. Он осмотрел все и разразился бранью.

Для меня и руандийцев это была лишь первая из многих бед, свалившихся на наш лагерь. Второй домик сгорел, когда одна студентка оставила одежду на камине для просушки. Правда, потом она честно трудилась над восстановлением домика.

Один способный студент прекрасно справлялся с научной работой в лесу и с ведением записей в лагере. И вот однажды, по-видимому, чрезмерно положившись на приобретенный опыт, он совершил ошибку, едва не стоившую ему жизни — попытался перехитрить буйволицу; стоявшую на горной тропе над ним. Стажер фыркнул на нее, надеясь напугать и прогнать прочь, чем вызвал ее законное негодование. Буйволица бросилась на обидчика, свалила с ног и нанесла рогами несколько ран. Едва живой, стажер сумел доползти до моего домика и потерял сознание. Тут мне очень пригодился опыт работы в больнице. Я вывела парня из шокового состояния и обработала многочисленные глубокие раны и порезы. В полубреду он повторял: «Какой же я дурак!» Через четверо суток его удалось вывезти в Англию, где ему сделали операцию.