Вокруг Света 1989 № 12 (2591) - [19]

От вознаграждения наш помощник категорически отказался, как отказались от оплаты за топливо и техническое масло Джером Браун — владелец заправочной станции «Ситка Фьюелс» и Майкл Литман — владелец небольшой мастерской, оказавший помощь в ремонте парусного вооружения яхт. А Кен Беллоус, президент авиакомпании «Беллайр», осуществляющей полеты небольших воздушных амфибий с туристами, дал возможность каждому из нас увидеть свой уютный, аккуратный городок, его окрестности, ледники на вершинах гор острова Баранова...

Но все имеет свой конец.

К вечеру 15 августа мы должны были покинуть Ситку. Время вашего пребывания закончилось еще вчера. Нам разрешили на сутки продлить стоянку из-за необходимости осмотреть корпус яхты.

За полчаса до отхода на причале собрались многие из тех, кто был нашими посетителями, собеседниками и помощниками в дни стоянки в бывшем Ново-Архангельске.

Два огромных палтуса и две чавычи, нога дикого оленя, пироги, в особенности с яблоками — любимые у американцев, домашние печенье и варенье — все это, как из рога изобилия, пополняло наши запасы с каждым новым посетителем.

— А меня пустят в Россию? — Феодосия, даже задавая вопрос, уже волновалась.— Я бы очень хотела побывать в Саратове (никогда раньше она не называла этого города), в Москве, в Петербурге...

— В Ленинграде...— поправляю ее.

— Да, да — в Петербурге...

— Пустят ли меня в Россию? Принимая от Феодосии флаг Аляски, передаю ей флаг нашей яхты.

— Это мне? — глаза Феодосии по-молодому восторжены. — Сэм, положи его в кейс. О таком подарке я и не мечтала... Я напишу вам...

За час до отхода пришел в гавань Томпсон-Харбор Семион Болтустаков: болгарин, проживший всю свою сознательную жизнь в Соединенных Штатах.

— Выпейте за меня,— он просительно смотрит в глаза, протягивая бутылку ракии.— Это мой любимый напиток.

Он все время говорит на смешанном полурусском-полуанглийском. Русские слова произносит с болгарским акцентом, да и английские тоже.

— Может, вспомнишь обо мне.— Он передает мне свой адрес...— Я в этом году еду в Болгарию, а потом хочу побывать и в твоей стране. Ты сможешь мне помочь?..

Оформление отхода заняло не более часа, и вот уже отданы швартовы. Яхты отходят... Заискрились фальшвейеры. И вдруг четко звучит над гаванью голос Геннадия Силантьева:

— Гуд бай, Америка! Ай лав ю!

Борис Метелев / Фото Д. Шаромова

Дом на Птичьем острове

Австралийскую путешественницу и натуралистку Салли Понсе и ее мужа Джерома без всяких преувеличений можно назвать подвижниками изучения Антарктики. История супругов Понсе, рассказанная журналом «Нэшнл джиогрэфик», весьма романтична. Решающую роль в их судьбе сыграл случай. В 1969 году юный Джером вместе со своим школьным другом отправился из Франции в необычное пятилетнее плавание. Они решили не просто обойти вокруг света на 38-футовом деревянном тендере, но побывать в полярных водах обоих полушарий с заходом в Исландию, на Шпицберген и Огненную Землю. В 1972 году по пути к Антарктиде его «Дамьен» бросил якорь в порту Хобарт на Тасмании, где жила Салли. Молодые люди познакомились на вечере в местном яхт-клубе. Но поженились только через два года, когда Джером побывал у берегов ледового континента и завершил свое кругосветное путешествие. На следующий год молодые супруги покинули Францию на борту океанской шхуны «Дамьем II» со стальным корпусом, специально построенной для плавания в полярных водах. А поскольку Джером намеревался заниматься гидрографическими и картографическими съемками антарктических островов, судно было снабжено подъемным килем, позволяющим близко подходить к побережью по мелководью.

Антарктические ночи летом коротки, но за час до рассвета темнота сгущается так, что я едва различаю бушприт нашей шхуны, рассказывает Салли Понсе. С запада то и дело налетают шквальные порывы ветра со снежными зарядами. Моя вахта подходит к концу, и, хотя пальцы, сжимающие штурвал, совершенно закоченели, я горжусь, что сумела справиться с непростой задачей: с зарифленным гротом машиной удержать 50-футовую «Дамьен II» в дрейфе на расстоянии полумили от северной оконечности Новой Георгии.

Поглядываю на часы, но время словно остановилось. Впрочем, за одиннадцать лет морских походов я успела привыкнуть к одиночным ночным бдениям под дождями и снегом. К тому же «волчьи» вахты далеко не самое худшее из того, с чем приходится иметь дело в океане. Южная Атлантика — это не Карибы, куда яхтсмены отправляются понежиться на ласковом солнце. В высоких широтах нужно постоянно быть начеку, не страшиться холода и жестоких штормов. Поэтому наши ежегодные плавания с Фолклендов к Южной Георгии никак нельзя назвать увеселительными прогулками. И все-таки, хотя в это трудно поверить, мы сознательно избрали такой образ жизни и ни капельки не жалеем.

Не стану скрывать: многие не могут понять, во имя чего мы стоически переносим опасности, трудности и неудобства этой жизни морских скитальцев да еще обрекаем, как некоторым кажется, на суровые испытания трех наших маленьких детей, и считают нас просто ненормальными. Я не пытаюсь их переубедить, поскольку это бесполезно. Тот, кто привязан к суше, не в состоянии представить, что можно на всю жизнь заболеть морем. Тем более если у тебя есть дело, нужное людям,— попытаться сберечь хрупкую фауну Антарктиды.