Вокруг Света 1989 № 10 (2589) - [42]

Тогда доктор Лики попросил меня выйти и закрыл дверь изнутри. Около часа их возбужденные крики разносились по всему посольству. Лики вышел из кабинета бодрой походкой и с озорным огоньком в глазах. Его вид свидетельствовал, что он провел весьма удачные переговоры.

Через две недели я вылетела к горам Вирунга — той их части, что расположена на территории Руанды. Там тоже обитали гориллы. Я переживала второе рождение.

Поиски подходящего места для лагеря наподобие Кабары обернулись увлекательным приключением. Я начала поиск с горы Карисимби, вулкана высотой 4507 метров, расположенного к юго-востоку от горы Микено. Меня разочаровало, что на склонах Карисимби паслись большие стада и пришлось взобраться на высоту около четырех тысяч метров, чтобы найти подходящую площадку для временного лагеря. Она оказалась в безлюдной местности в получасе ходьбы от границы с Заиром. Я не видела горилл уже девятнадцать недель, но мне повезло, и я наткнулась на их свежий след. Это оказалась одна из трех групп, с которыми я общалась в Кабаре.

Гориллы меня узнали и не пытались скрыться, даже когда я подошла на расстояние около пятнадцати метров. С тех пор как мы расстались, в семье родился малыш.

В бинокль я высмотрела довольно перспективное для моих исследование место в седловине между горами Карисимби и Високе. Пока я сидела на обдуваемом ветрами лугу и размышляла о будущем, из леса, распростершегося у моих ног, вылетели два ворона. Каркая, они принялись кружить надо мной в надежде, что им перепадет хоть кусочек из остатков моего обеда. Их робость явно указывала, что это не вороны из Кабары, но их появление в тот момент и в том месте было для меня хорошим предзнаменованием.

Ровно в 16.30 24 сентября я основала Исследовательский центр Карисоке. Это слово составлено из названий двух гор к югу и к северу от лагеря — Карисимби и Високе.

Несколько носильщиков изъявили желание остаться работать вместе со мной и буквально в ту же минуту принялись разбивать палатки, кипятить воду, собирать дрова и распаковывать самые нужные вещи. Мою палатку установили на берегу быстрого ручья. Метрах в ста, ближе к склонам горы Високе, выросла еще одна палатка для только что нанятых сотрудников.

Тогда мне не могло прийти в голову, что, установив две небольшие палатки в глуши Вирунги, я заложила основу будущего всемирно известного исследовательского центра, куда будут стекаться студенты и ученые из многих стран. Как пионеру мне приходилось иногда испытывать чувство жуткого одиночества, но оно с лихвой перекрывалось колоссальным удовлетворением, которое никогда не испытают мои последователи.

Продолжение следует

Перевели с английского А. Григорьев и В. Вопян

Дайан Фосси

Хроника большого золота

Окончание. Начало см. в № 9/89.

Аносов сын Аносова

Время шло, и, кажется, все меньше в Сибири оставалось мест, где на золото мог набрести любой, добравшийся в эти безбрежные края...

Горный инженер Л. Ячевский, итожа результаты поисков золота, в Восточной Сибири, писал в третьем томе «Горного журнала» за 1892 год: «Важнейшие из всех открытий золота в северной Енисейской тайге были сделаны по рекам Октолику и Севагликону, но это были не россыпи, а, как говорится, сундуки с золотом, из которых не добывали, а выгребали этот металл. Многочисленные поиски первых золотопромышленников были направлены не на открытие россыпей, а составляли положительно погоню за золотым руном. Первые многочисленные поисковые партии могли открыть золото только в таких местах, где налицо имелось сочетание крайне благоприятных условий, как то: малая глубина залегания золотоносного пласта, отсутствие притока воды... Такие условия и были встречены на Октолике и Севагликоне. Где россыпи залегали глубже, где приток воды не поддавался ручному отливу ведрами или, самое большее, ручному деревянному насосу, там разведка оставалась неоконченною и степень золотоносности речки неопределенною».

Другой стороны проблемы касался П. Небольсин в «Отечественных записках» 1847 года. Он опросил многих участников открытий, и у него сложилось твердое убеждение, что «...если не скрывать всей истины, то надобно сказать, что большая часть богатейших приисков Енисейских и Канских округов... открыта по наведению тунгусов... Заслуги золотопромышленников нисколько этим не помрачаются. Им честь и слава за пожертвования и траты времени, здоровья, денег, удобств жизни, всего... а без тунгусов они бы до сих пор еще бродили».

Уже упоминавшийся в начале этого повествования ученый Гофман с немецкой основательностью резюмирует свои впечатления от поездки на те же промыслы: «Предприимчивость нескольких людей открыла для России новый источник государственных доходов, а для Сибири новую отрасль промышленности... Хотя владельцы золотых промыслов имеют чрезвычайные выгоды, но достижение сих последних требовало также и большею частью и огромных пожертвований. Недостаточность признаков к открытию месторождений, вместе с незнанием дела самих искателей, делают то, что отыскание таких месторождений есть более дело счастья и настойчивости к перенесению чрезвычайных трудов, нежели следствие познаний горных».