Вокруг Света 1989 № 10 (2589) - [36]

Когда «Спрут», описав по морю обширную дугу, приблизился к «Шашину», мы прильнули к иллюминаторам. Далеко за борт платформы была выведена газовая горелка, поддерживаемая снизу кронштейнами. За расстоянием никто не заметил, каким образом ее подожгли. Из трубы, как из форсунки, вырвалось мощное пламя, подняло с воды тучу чаек. То накаляясь, то опадая, огонь бушевал всю ночь. К утру буровики с помощью превентора, специального оборудования, перекрыли устье скважины, снизили давление и заглушили пламя. Теперь скважина будет ждать того момента уже в XXI веке, когда экономическая целесообразность заставит потомков вспомнить о ней. «Шашин» снимется с места, начнет бурить в другом квадрате, а «Спрут»— водолазный помощник в разведке новых нефтегазовых месторождений — пойдет по шельфу дальше в океан.

Провожая взглядом белесое облако от газового огня, которое медленно растекалось по небу, я подумал: «А что станет с морем, если здесь начнут добывать нефть? Неужто отбросы отравят воду, погубят рыбу?» Печальный опыт мы уже имеем на Каспии, в Охотском море. Север же, Арктика более ранимы, чем южные края. Еще лет 30 назад в пору своей журналистской молодости, когда витал лозунг «Покорим Арктику!», я заметил, что на Севере столкнулись как бы два отношения к природе: хозяйское, заложенное в душе местных народов, и безоглядно-напористое, бездумное, свойственное пришлым «покорителям». Действия этой многочисленной и вооруженной могучей техникой армады пришлых людей, к тому же работавших по вахтенному методу, оказались гораздо сильней робкого противодействия местного населения. На всем протяжении тундры от Мурмана до Уэлена вездеходы и трактора искромсали землю, выросли горы хлама, пустых бочек, изработавшейся техники — памятники бесхозяйственности, дикого насилия над девственной природой и коренным населением. Но сейчас и до этого приезжего люда стала доходить простая истина, что ради сезонной выгоды мы сами себя загоняем в экологический тупик. На том же Колгуеве, песчаном острове площадью более пяти тысяч квадратных километров, водитель вездехода уже не ринется прямиком через тундру, оставляя губительный след; буровик не спустит отработанный раствор в речку, а направит его в специально отведенное место; шофер не вспугнет пару гусей, которая давно здесь обитала и, переборов страх перед человеком, осталась жить на озерке рядом с проложенной дорогой...

На «Спруте» денно и нощно дымилась бочка на корме. Здесь сгорали спичечные коробки, окурки, ветошь, обрывки веревок — раньше все это попросту спускалось в море, благо оно выглядело безбрежным. Да и все отходы жизнедеятельности экипажа теперь скапливались в особой цистерне и утилизировались уже на берегу.

Тот же самый закон установлен и на буровых платформах. Здесь проводится целый ряд мероприятий по экологической защите моря и места, где живут и работают нефтяники. Конечно, никто не застрахован от аварий, однако четко работающие службы по технике безопасности, безотходная технология буровых работ, при которой строго соблюдаются предельно допустимые концентрации выбросов, в какой-то мере исключают опасность. Наконец-то к людям приходит осмысление того, что Арктика, помимо всего прочего,— это огромный резерв чистого воздуха и настоящей природы, важнейшая составляющая земной биосферы.

На этом хотелось поставить точку, но предвижу вопрос: а где же подводные аппараты «Спрут-1» и «Спрут-2», о которых упоминалось вначале? К сожалению, они почти все время, как ненужный балласт, стояли на борту, а вместе с ними без дела слонялись и гидронавты.

В начале 60-х годов подводное плавание переживало бум. Группы энтузиастов строили подводные аппараты один другого краше. За десять лет только в нашей стране появилось более 15 аппаратов, не уступающих мировым образцам. Но позднее конструкторские бюро стали распадаться. Недавние публикации о построенных в Финляндии подводных аппаратах «Мир-1» и «Мир-2», способных достигать шестикилометровых глубин, создают впечатлевие, будто в использовании глубоководной техники наша страна находится на уровне развитых государств Запада. Это не так. В области использования аппаратов мы безнадежно отстали.

За обитаемые подводные аппараты на «Спруте» было заплачено пять миллионов инвалютных рублей. Чтобы научаться их обслуживать, за рубеж посылали 12 специалистов. Если учесть, что обучение одного пилота ОПА обошлось государству в 50 тысяч рублей, то нетрудно подсчитать, сколько потратили на всю группу.

Водолазы, те сразу включились в работу. Подводные же аппараты стали дорогими игрушками. Их демонстрировали экскурсантам и высоким чинам. Диковинку снимала кинохроника и телевидение. Чуткий манипулятор выдавливал из тюбика зубную пасту — даже такую тонкую работу он может выполнять. А если серьезно, то аппараты могли бы показать высокую экономическую эффективность, особенно при обследовании морского дна. Но с 1983 по октябрь 1988 года было выполнено всего лишь 58 погружений общей продолжительностью 256 часов 36 минут. При столь редких погружениях экипажи, естественно, теряют практические навыки. Как ни странно, у нас в отличие от других государств нет и узаконенных профессий «гидронавт», «акванавт», следовательно, нет и определенных законодательных норм, какие, к примеру, существуют у пилотов гражданской авиации.