Вокруг Света 1989 № 09 (2588) - [41]

Со своим братом купцом екатеринбуржцы не боялись схватываться — и приемы драки были для них понятны, и в рысканьях за фартом были равны: одинаково не знали дела. Но выпала им и другая доля — посостязаться в старательской удаче с казенными искателями. А это уже другой разговор.

Что бы там ни говорили, а специалисты в царевой горной службе состояли и опытные, и обученные. И вкуса удачи отведали на уральских открытиях. К тому же немаловажным было и еще одно условие их состязания — разрешение на поиски частным партиям в Сибири правительство выдавало лишь после того, как горные чиновники в тех местах порыщут, ничего стоящего не найдут и о том правительство осведомят. Казалось бы, что после них, профессионалов рудоискателей, могут там найти малограмотные салотопники да винокуры.

Потому и достойна восхищения и доброй памяти самоотверженная и, особо отметим, весьма благотворная для России деятельность екатеринбургских купцов — они не побоялись бросить вызов казенной золоторазведке и в местностях, определенных знатоками как малоперспективные, отыскали богатейшие золотоносные россыпи.

...Толкутся уральские старатели в алтайских предгорьях, рядом с приисками Попова. Тесно. И хочется простора — туда, за Енисей, к большим рекам. Но правительство не дремлет. Генерал-губернатор Восточной Сибири, тайный советник Лавинский, сам уже давно, еще с 1825 года, затеял поиски в подведомственных ему землях. Первые два года снаряжаемые им партии не находят ничего обнадеживающего. Тогда Лавинский решает обратиться к опыту двух ссыльнопоселенцев, работавших ранее на Екатеринбургских горных заводах. Эта идея генерал-губернатора оказалась плодотворной. В 1827 году поселенцы выводят партии Лавинского на две приличные россыпи — одну в восьмидесяти верстах от Иркутска, а другую и совсем рядом с городом. За победным рапортом Лавинского — еще бы, отыскались наконец те отмели, где лакомились блестящими крупинками тетерева,— следует его просьба откомандировать со Златоустовских заводов опытных людей ставить новые государевы прииски. Немедленно в Иркутск были посланы горный чиновник с маркшейдерским учеником и промывальщиком.

И хотя эти россыпи при ближайшем изучении оказались довольно убогими и добывать из них золото было невыгодно, но взбодренному успехом генерал-губернатору уже мнится — вот-вот его партии выйдут на что-нибудь грандиозное. Следовательно, конкурентов сюда пускать не следует. Выходит грозное повеление: вплоть до завершения 1835 года частным партиям переходить за Енисей запрещено.

Запрещение вышло вовремя. Уже кунгурский первой гильдии сын купеческий Кузнецов подобрался со своей партией к самой Ангаре и на ее притоке речке Сухой нашел хорошую россыпь. Чтобы другим неповадно было, эту россыпь у него отобрали в казну — не срывай куш поперед государя, знай сверчок свой шесток.

Но, к большому огорчению Лавинского, казенные партии в подведомственных ему землях вплоть до окончания запретного срока ничего путного не нашли. Порадовали казну еще раз только опытные горные офицеры, присланные с уральских Богословских заводов,— капитан Кованько и штабс-капитаны Мордвинов и Фрезе. Они в районе давно уже отнятых у Демидова в казну Колывано-Воскресенских заводов нашли значительную золотосодержащую россыпь — Егорьевскую.

Больше заметных открытий в те годы казенные партии в Восточной Сибири не сделали.

А как шли дела у частных партий, которым позволено было промышлять в Алтайских горах? Поначалу не у всех прекрасно. Если прииски Попова в 1829 году выдали почти полтора пуда чистого золота, а в 1830 году с них отправили на Санкт-Петербургский монетный двор уже почти три с четвертью пуда, то Рязанские прииски в это время и полутора фунтов не дают.

Аника Рязанов оказался не таким стойким в делах, как дядя. Столь мизерный результат — полтора фунта золота за два года трудов немыслимых — сломило его упорство. Ведь даже дорога не оправдалась. Видно, все алтайское золото досталось Попову, предположил Аника и порешил бросить здесь работу. И уже совсем было остановил...

Но тут случилось такое...

Его компаньон — Степан Иванович Баландин, известный усердный искатель и выдумщик, вместе с другим екатеринбуржцем — Гаврилой Фомичом Казанцевым — решились на невиданное. До сих пор все партии искали золото на правом берегу Кии, где его обнаружил Лесной. А эти задумали перебраться на левый. Сначала эта затея всем старателям казалась напрасной. Левый-то берег болотистый. До песчаных пластов, если они там, конечно, будут, надо пробиться через саженные слои вонючей торфяной болотной жижи.

Ворчали рабочие: «Куда в дерьмо, гонишь, гад!», терялись, не зная тонкостей такой работы.

Но Баландин и Казанцев не отступались.

И оказались правы.

Глубокие шурфы у речки Новопокровки, близ горы Алатачи, вошли в богатые золотом пески. А уж в 1831 году компаньонам улыбнулась настоящая удача — их поисковая партия вышла на уникально богатые золотом россыпи у ставшего знаменитым на весь мир Кундустуюльского ключа. В этот год с приисков Баландина и Рязанова сдача золота дошла до десяти фунтов, а с 1832 года счет пошел уже на пуды.