Вокруг Света 1989 № 08 (2587) - [18]

В просторном доме Бабаджана Кур-баниязова после обычной церемонии гостеприимства и нескольких чашек зеленого чая с лепешками и виноградом выяснилось, что книга в самом деле есть, но владеет ею живущий по соседству внук Рахимбая, двадцатисемилетний совхозный шофер Хал-мурад, за которым тут же послали. Мне показалось это чудом, но спустя некоторое время Халмурад в самом деле появился с рукописью в твердом, немного обтрепанном коричневом переплете.

На открытой мной наугад странице Шавкат прочел:

«Хорошо одетый человек с умным лицом приезжает в кишлак. Старик его спрашивает:

— Кто ты?

— Я муаллим — учитель,— отвечает тот.

— Чему ты учишь?

— Я учу лодырей работать.

— Тогда пойдем ко мне в дом,— приглашает старик,— мой сын как раз отъявленный бездельник. Но как же ты будешь его учить?

— Скажи сыну, что приехал палван и хочет с ним бороться.

Появляется сын-лентяй, и ему под видом палвана выставляют куклу. Тот лупит ее изо всех сил, но побороть не может. Тогда учитель берет шар и два раза бьет лодыря поверх тельпека. Лодырь отвечает ему тем же.

— Какой ты сильный палван, а ничего не умеешь: ни пахать землю, ни сеять хлеб, ни печь лепешки,— говорит учитель.— Вот смотри, как это делается.

И лодырь — богатырь с уязвленным самолюбием заинтересованно наблюдает за учителем, который знакомит его с премудростями настоящего труда».

Это текст одной из пьес, которые играли Рахимбай и Кенгеш. Значит, должен быть и перечень пьес. А вот и он, несколькими страницами раньше: «Разбойник и купец», «Парикмахер», «Мулла Кариджан», «Лекарь», «Бай-эксплуататор», «Аксакал и двое пьяниц», «Палван Барбидон», «Дехканин и судья-взяточник», «Заготовитель шкур и торговец», «Музыканты и палваны», «Стихи, посвященные масхарабозам прошлого»... Здесь был весь, так сказать, классический репертуар.

Ах, Кенгеш, Кенгеш, ну что за надобность была делать тайну из того, что вы тешили народ, играя «Палвана Барбидона»!

Время позднее, детишки с сонными глазами ползают по ковру, нам пора раскланиваться. Шавкат листает рукопись в поисках чего-нибудь особенно важного и читает:

«Дорогому внуку Халмураду дарю секреты масхарабозов. Сохрани книгу аккуратно. Другим, не занимающимся этим искусством, не отдавай. Будь бережен, не порви. Эту книгу-память оставляю тебе, чтобы ты научился. 4 августа 1975 года».

Так, значит, Халмурад тоже посвящен?

— Да, меня всему научил Кенгеш-бай, и все, что здесь есть, мы играем с ним уже много лет...— отвечает Халмурад.

— И «Палвана Барбидона»?

— Конечно.

— А завтра утром вы сможете мне сыграть его?

— Почему нет?

Наутро Халмурад заехал за мной на совхозном «уазике», и мы поехали на кирпичный завод к Кенгешбаю.

Ни тени удивления нашим появлением. Как ни в чем не бывало, улыбающийся, как всегда, Кенгеш помог своему молодому напарнику, о котором ни словом не обмолвился во время вчерашней беседы, натянуть на толстую палку чапан, укрепить маску и отнести куклу к глиняной стене, за которой был уложен штабелями кирпич-сырец. Надели, как полагается, халаты и сами артисты — палван и судья. Одну руку Кенгеш просунул под халат «противника», полуобняв чучело, и закипела схватка. Были и подсечки, и броски, и натужное пыхтенье взмокшего от напряжения борца, и уже взлетел было вверх, отрываясь от ботинка Кенгеша, палван, чтобы неминуемо приземлиться на лопатках, как неожиданно поскользнулся наш богатырь и сам оказался повержен противником, у которого от возбуждения даже слегка съехала набок маска.

Все было проделано мастерски, виртуозно, осталась полная иллюзия борющихся фигур, переплетенных тел, как и в той борьбе, что я видел в Шаватском колхозе. А потом с рукодельным палваном боролся Халмурад и показал, на что способен внук Рымбая-масхарабоза, которому тот завещал секреты ремесла. Нервущейся цепочкой передаются они в Хорезме из века в век, из поколения в поколение. Придет срок и Халмураду брать ученика. Станет ли им один из его сыновей или кто-то другой? Прихотлив выбор судьбы: масхарабозом нельзя стать, им нужно родиться.

Село Клычбай, Туркменская ССР

Александр Миловский

Мечта о Лхасе

Окончание. Начало см. в № 7.

Как интересно, заманчиво и привлекательно путешествие в неведомый Тибет, с каким великим подъемом стремишься в его широкие просторы, в его заоблачный мир с суровой природой и диким населением или в его более далекие и глубокие ущелья, низкие теплые долины с кроткими земледельцами, с оригинальными буддийскими монастырями, стремишься в страну с прозрачным синим небом, ярким солнцем — так, кажется, и полетел бы туда стрелою, чтобы вновь видеть, чувствовать и осязать все тибетское, воспринять его всем своим существом и в дальнейшем сделать его научным достоянием человечества...

Путешественник — испорченный человек для оседлой, в особенности городской жизни. Он не может усидеть в каменной клетке, откуда не видит восхода и захода солнца...

Едва окончит он нудное, тяжелое описание экспедиции, едва выпустит в свет свою книгу, как уже нельзя удержать его на севере — его мечты и грезы далеко на юге, и он всеми силами души и тела стремится в другой неведомый край Азии.