Вокруг Света 1989 № 04 (2583) - [15]

И я решаюсь задать давно мучающий меня вопрос:

— Хейкки, а вы или дед с отцом встречали каких-либо интересных животных, путешествуя по здешним местам?

— Ну, смотря кого — ворону всегда увидишь, куда ни поедешь,— ворчливо шутит Хейкки.— Из крупных зверей у нас водятся рысь да медведь. Еще в моем детстве рыси опасались, я сам встречался с ней однажды в соседнем лесу, но сильно поубавилось этого зверья: вначале охотились, потом пораспугали во время войн — первой и второй. На медведя ходил мой отец, а сейчас их в стране всего штук пятьсот, хотя ежегодно отстреливают несколько десятков. Я не охочусь, не могу убивать живое, да еще такую громадину и умницу, как медведя. До медведей ли тут, когда червякам не дают покоя. По нашему радио слышал: выращиваем и продаем на экспорт дождевых червей. Вот так-то... Какой уж там медведь...

Почему же Хейкки ни словом не обмолвился о нерпе? Сам живет на Сайме и ничего не слышал и не видел? Не может того быть.

Хейкки молчит и двигается вперевалочку по тропинке среди валунов по высокому берегу над озером, где в воде купается солнце.

— Не будет завтра погоды, ой, не будет,— бурчит Хейкки,— ладно уж, костер проверим и сплаваем...

Так сам Кукконен дал согласие пройтись на лодке к малым островам, которых отсюда не видно. Просто пройтись и посмотреть, может, кого и встретим...

Для вечернего костра место выбрано на скалистой площадке у самой кромки воды. Около груды дров приткнулось тяжелое ведерко. В нем специи для ухи, банка клубничного конфитюра и кастрюля с тестом — для блинов. Сковородка стояла на таганке между камнями — место постоянного костровища.

— Кто же этот добрый волшебник? — кивнул я на припасы.

— Волшебница. Моя хозяйка здесь побывала,— удовлетворенный полным порядком, произнес Хейкки.— Вон и сауна греется...

Действительно, от сарайчика у дальних мостков, видневшихся на воде, тянуло березовым дымком.

— Обойдутся без нас. Поехали.— Хейкки решительно повернул к лодкам.

Нашлись желающие погрести, и через минуту наша «Иматра» заскользила по гладкой водной поверхности. То ли всем хотелось побыстрее попасть на неизвестный остров, то ли гребцы подобрались посильнее, но лодка просто летела в легком тумане, опустившемся на озеро. Шли бесшумно, поэтому слышен был посвист утиных крыльев над головами, а перед неожиданно возникшим островком даже не вспугнули пару лебедей у берега.

Я все вглядывался в переливы воды и тумана, ожидая встретить нерпу. Ведь где-то там, в озерных глубинах, быстро движется ее темный силуэт, легко рассекая толщу вод. Но тщетно — оставалось продолжить поиски на острове.

Тихо пристали к овальному островку, на котором, по словам Хейкки, сохранилось ледниковое озерцо. Разбрелись по берегу, поднялись высоко по мшистому склону, все оглядели, но безуспешно — никаких следов нерпы и в помине не было...

«Где же сайменская нерпа?» — с этого начался разговор у вечернего костра на острове Пейвио, встретившего нас блинами.

Невеселую историю о нерпе, да и о судьбе самого озера Сайма поведал всегда предельно собранный и информированный, с цепким взглядом серых глаз на худощавом загорелом лице эколог Пертти Сиилахти, примкнувший к экспедиции в Лаппенранте:

— Пора сайменскую нерпу заносить в Красную книгу, как, впрочем, и соседку с Ладоги — плохо им живется. Посудите сами: озеро Сайма, несмотря на свою величину, стало шумным и сильно загрязненным. Мало того, что все дачники на островах обзавелись моторными лодками — от них жуткий рев, пятна от бензина и масел на воде, воздух отравляется газами — по озеру еще ходят крупные транспорты с нефтью, удобрениями. А если какой-либо из них перевернется или случится другая катастрофа? Все живое будет отравлено моментально — озеро-то хоть велико, но очень мелководное. Вокруг Саймы выросло слишком много предприятий, которые забирают огромное количество воды. Поэтому уровень озера понизился.

Вода, пожалуй, оказалась самой уязвимой частью природы. Любой сброс отходов предприятий обязательно попадает в озеро — больше некуда.

Ядовитое кольцо все больше сужается вокруг региона обитания нерпы. Загрязнение воды приводит к тому, что самки не могут рожать, сокращается численность животных.

Вроде бы можно нерпу переселить в северную часть сайменского озера, где нет предприятий. Но воды там тоже отравлены — слишком много выпадает кислотных дождей, в основном из-за работы ТЭЦ.

— Мы не встретили в эту экспедицию нерпу,— объясняет Пертти,— потому что она ушла на дальние маленькие острова с чистыми берегами. Только в нынешнем, 1988, году наш «Союз охраны природы» смог выкупить эти острова, где находятся места обитания нерпы. Она нуждается в охране, так как, по нашим подсчетам, осталось всего 160 особей. Очень хочется, чтобы сокращение численности сайменской нерпы приостановилось и стала повышаться рождаемость. И не беда, что мы ее не увидели и не нарушили ее покой...

Неровное пламя костра отбрасывает блики на недвижную воду озера, в которой угадываются быстрые темные тени. Что, если рыба выплыла на свет? Невольно вспоминается, что биохимики предложили использовать звуки, издаваемые рыбами, для определения степени загрязнения воды. В нечистой воде рыбы «покашливают» и «хрипят». Чем вода ядовитее от отбросов, непригоднее для обитания живого, тем резче и громче «хрипы».