Вокруг Света 1989 № 03 (2582) - [25]

Загадки горных козлов

В свое время владелец одной из харчевен в Каргиле порекомендовал мне в качестве проводника некоего Нордрупа из местных монахов. Выбор тогда оказался настолько хорош, что сейчас я попросту не мог и представить себе экспедицию в Ладакх без него.

Мисси, Нордруп и я влезли в грузовик, идущий в Заскар. Дорога постоянно поднималась по величественной долине реки Суру, которую окружали скалистые горы, увенчанные искрящимися снежными пиками. Тут и там по долине были разбросаны селения, похожие на оазисы. Время от времени луч солнца освещал серебристые купола маленьких храмов. Мне вспомнилось, что Херрманн считал эту долину тем местом, где, возможно, находились легендарные золотые прииски, упоминавшиеся Геродотом. Это предположение нужно было проверить.

Последние семьдесят пять километров дороги, проложенной по долине реки Суру, проходят по безлюдной местности, где царят ледники. Они спускаются с двойной цепи горных вершин, самая высокая из которых, Нункун, достигает высоты 7135 метров над уровнем моря. Эта горная долина завершается небольшой каменистой площадкой, окруженной со всех сторон горами. Здесь, на высоте 4400 метров, четыре бурные речушки спускаются с гор, омывая стены монастыря Рингдом, западнее которого ламаистских монастырей уже нет. Дальше за Рингдомом, по другую сторону перевала Пенсила, простирается затерянная в горах ледяная долина Заскара.

Первую после прибытия ночь мы провели в палатке, которую поставили рядом с монастырем. Вечером, когда мы сидели, греясь у нашей маленькой печки, Нордруп рассказал о своей последней мечте: построить дом, настоящий дом, и переселиться туда из своей хижины, где всего одна-единственная комната. Дом он построит от начала и до конца сам, а начнет строительство года через четыре, может, через пять, когда подрастут тополя, посаженные им около его нынешнего жилища. Была у Нордрупа и еще одна мечта — перегородить проходящий через его поселок горный поток и устроить водяную мельницу, чтобы молоть ячмень. Для этого ему нужно будет целую неделю шагать по горным перевалам, пройти по ледникам ущелья Умазила (5350 метров над уровнем моря), чтобы принести на своих плечах бревно, подходящее для изготовления мельничного желоба. Из этого примера видно, какую большую ценность представляет здесь древесина. Мисси, внимательно слушавшая рассказ, была поражена: перед ней во всей красе представали реальные условия будничной жизни обитателей Заскара. Моя спутница по нынешней экспедиции немало повидала на своем веку: она объездила всю Европу, свободно говорила на четырех языках. Теперь для нее открывался совершенно иной мир. Мир, где техника была простой и понятной, мир, в котором физический труд был не только необходимостью, но и доставлял удовольствие. Словом — мир Гималаев.

На следующий день мы заняли свои места в кузове грузовика и снова покатили по ухабам сквозь облака пыли. К вечеру, преодолев спуск по западному склону хребта Заскар, грузовик доставил нас в селение Сунри, где жил Нордруп. Сунри состоит из трех десятков беленых домиков с маленькими зарешеченными окошечками. Заскар — один из самых высокогорных районов в мире, снег лежит здесь шесть месяцев в году. В холода жители долины спускаются в подвальные помещения без окон и согреваются возле очагов, которые топятся ячьими кизяками — единственным горючим материалом в этой безлесной местности. За теми редкими деревьями, которым, несмотря ни на что, удается закрепиться на здешней почве, жители поселков ухаживают так, как мы ухаживаем за цветами. И Нордруп ухаживал за тополиной рощицей, посаженной им возле хижины и предназначенной для постройки дома его мечты. В этом игрушечном леске мы и разбили свой лагерь.

Утром нас разбудили крики ребятишек, гнавших овец на пастбище. Эхо их голосов сливалось в единый хор с журчанием ручейка, протекавшего неподалеку. Когда я откинул полог палатки, моему взору предстали остроконечные вершины Большого Гималайского хребта. Воздух здесь, на высоте 4 тысяч метров, был кристально чистым, и я совершенно четко видел скалы и ледники, находившиеся от нас на расстоянии многих километров. В этом пейзаже не было полутонов, граница между светом и тенью проходила резко, так же, как, к примеру, граница между темной и освещенной частями лунного диска. Северная сторона Гималаев, куда не доходит дыхание муссона,— это ледяная пустыня с необычайно суровым климатом.

Я задавал себе вопрос, что же заставило людей поселиться в этой столь обделенной природой местности? Оттеснили ли их сюда из более благодатных мест враги, как уверяют иные ученые мужи? Или же их, как и меня самого, привлекла суровая красота?

Жить на такой высоте нелегко. Нам понадобилось около полутора месяцев для того, чтобы полностью акклиматизироваться. Для идеального же приспособления к подобным высотам нужны не только привычка, но и соответствующие изменения в организме. Вспомним необычайно большой объем легких у перуанских индейцев. Жители Тибета и Гималаев объемом грудной клетки не отличаются от родственных народов, живущих на окрестных равнинах. Впрочем, типичный для всех представителей монголоидной расы широкий нос хорошо согревает вдыхаемый холодный воздух, а пухлые, обильно снабженные кровеносными сосудами кисти рук и щеки прекрасно приспособлены к длительному пребыванию на холоде. Существовали ли в этих местах исконные обитатели Гималаев, горные жители, такие, как перуанские инки? Ответ на этот вопрос и должна была искать наша экспедиция.