Вокруг Света 1989 № 01 (2580) - [27]

Но день 1 мая запомнился на редкость хорошей, солнечной и безветренной погодой. Прилетевший «Твин Оттер», как и условились, доставил нам все необходимое продовольствие и дополнительное снаряжение, с которым мы рассчитывали пройти оставшиеся 1800 километров до ледника Гумбольдта без поддержки извне. На этом самолете с Лораном, Дамианом и Пером улетели две собаки — два небольших короткошерстных пса, которым пришлось наиболее трудно; отправили мы также все лишнее снаряжение, в том числе одни нарты. Этот день мне запомнился еще и потому, что был проведен большой обмен «жилплощадью». Идея обмена, выдвинутая Стигером, была нацелена на то, чтобы обкатать всех участников экспедиции на совместимость. В соответствии с этой идеей мы должны были меняться своими соседями по палатке. Так что теперь, по распоряжению Стигера, я перешел в его палатку, Кеидзо— в палатку Джефа, а Этьенн — в палатку Бернара. Таким образом, все отметили новоселье, а мы со Стигером вдвойне, потому как получили новую палатку, в которой нам предстояло жить вместе. Палатка оказалась летней, об этом свидетельствовали легкие ажурные противомоскитные дополнительные двери. Помимо этой палатки, которая, как мне кажется, не имеет перспектив на участие в нашей главной экспедиции, у нас были еще две палатки схожей конструкции. Одна из них, изготовленная в Англии,— небольшая «четырехногая» с двойным тентом и отдельным полом. Наружный тент имел запас по длине, его выступающая часть после установки палатки присыпалась снегом, что создавало дополнительный запас прочности и ветрозащищенности. Вторая, французского производства, была изготовлена по похожей технологии с тем лишь исключением, что обходилась тремя «ногами», одна из которых была длиннее и при установке ориентировалась в сторону ветра, кроме того, она имела несъемный пол, что исключало возможность ее многоцелевого использования (к примеру, в качестве бани или туалета в случаях, когда ветер настолько силен, что «до него» идти не хочется). Устанавливать эти палатки было намного проще, даже в ветер. Что же касается палатки, в которой жили до 1 мая Этьенн со Стигером, то это была палатка конструкции Стивенсона, очень легкая и совсем небольшая, только-только для двух спальников и примуса. В ветер ее тонкие стенки трепетали настолько сильно, что шум от них заглушал разговор и мешал спать ночью, утром же из-за своих небольших размеров она настолько интенсивно отпотевала, что порой приходилось принимать душ в спальнике. Чтобы завершить палаточную тему, расскажу еще один случай, который убедительно показывает, что москиты — это не главная проблема в Гренландии.

Это было в ночь с 22 на 23 мая. Ветер к вечеру усилился, и ночью началась метель. Я проснулся где-то около часа ночи, и в легких сумерках мне показалось, что в нашем интерьере произошли какие-то изменения. Приглядевшись, я заметил, что Стигер, лежавший у наветренной стенки, переместился вместе с мешком поближе к середине палатки, а потолок над ним просел и из выпуклого стал вогнутым. Вылезать из мешка мне не хотелось, да и Стигер посапывал достаточно уверенно, так что я снова заснул. Второе пробуждение, около 4 часов утра, было более резким, я почувствовал какое-то шевеление около ног. Открыв глаза, увидел, что потолок палатки под тяжестью снега просел настолько, что придавил своей тяжестью спеленутого в спальном мешке Уилла и плотно прижал его к полу. Надо было выручать товарища. Я вылез из мешка, неторопливо оделся, вышел из палатки и увидел грустную картину. Ветер намел снег между внешним и внутренним тентами палатки, и наши «стропила» не выдержали. Откинув наружный полог, насколько позволял ветер, начал лопатой разгребать снег. Несколько энергичных движений, и я услышал сквозь тонкую ткань первый робкий вдох Уилла. Воодушевленный, начал работать еще яростнее, и вскоре Уилл, вырвавшийся на волю, уже помогал мне изнутри. С того памятного дня Уилл каждый вечер, после установки палатки, персонально обкладывал наружную стенку палатки огромными кусками снега.

О наших праздниках. Распорядок дня путешествия затруднял возможность широкого общения между собой. Судите сами. Жили мы в палатках по двое, рано утром, после завтрака каждая двойка сворачивала свой маленький лагерь, упаковывала свои нарты и отправлялась в путь. Общение в этот час сводилось к обычным утренним приветствиям. В движении наша процессия порой растягивалась на несколько километров, и вплоть до остановки на обед мы друг друга практически не видели. После короткого обеда, когда все внимание было сосредоточено на вожделенном кусочке сыра, тоже было не до общения, а вечером все раскручивалось в обратную сторону, кроме того, мое общение с другими участниками экспедиции было затруднено слабым знанием английского языка. Между тем шел май, очень плотно насыщенный праздниками у нас в стране. Во всех своих предшествующих арктических и антарктических странствиях я, да и все мои товарищи почитали своим святым долгом отмечать все мало-мальски выступающие за пределы черно-белого календаря праздники, а тут День Победы на носу.