Вокруг Света 1988 № 12 (2579) - [42]

«В первых днях после битвы французский артиллерийский офицер распорядился по устному приказу Наполеона спустить пруд, чтобы из него вытащить на Рыхмановский берег русские пушки, конские трупы и утонувших солдат. В дни с 8 по 16 декабря Затчанский пруд был действительно спущен. Целых 8 дней из пруда вытаскивали коней и пушки, однако мертвых людей не было видно».

Дальше возмущенный староста очень эмоционально выразил свое отношение к происходившему: «Но зато днем и ночью пруд окружали 200— 300 местных обывателей и соседей, которые мужественно ловили отнюдь не человеческие трупы, которых совсем нигде не было, а большую знаменитую рыбу затчанскую, и делали это с такой отвагой и смелостью, что французская похоронная команда думала по ним открыть огонь».

Спуск воды из Затчанского рыбника по указу помощника архиепископа приостановили.

Словак обнаружил еще несколько документов. Самый любопытный из них — ответ в инспекцию архиепископского хозяйства, написанный сыном старшего затчанского рыбака Яном Шварцем 29 декабря 1805 года:

«...поименованные крестьяне вытянули из рыбника Затчанского 133 коня, из них жители Затчан, Тршебомыслице и Рыхманова часть уже закопали. Жители Несвачилка закопали 7 штук, а 10 штук лежит еще у пруда: остальные жители до сих пор роют ямы. Должен отметить, что лежат в пруду еще 27 лошадей. До сих пор никто к ним не подступился, лед рушится, и прежде чем подписываться, я хотел лично убедиться, можно ли их достать. Дошел до ила на локоть глубокого. Подождем неделю, пока пруд весь замерзнет и лед будет крепче. Из русских солдат в пруду обнаружены только два».

— Поиски в прудах дали в итоге следующие результаты,— заключил Пернес,— два русских воина, 180 артиллерийских лошадей и 18 пушек. Правда, много мертвых тел лежало в камышах.

По дороге к Праце я увидел среди поля одинокие каменные кресты. В общих могилах у Затчан были похоронены 300 воинов, Теплице — около 200. Слухи о гибели Второй колонны союзной армии опровергал и составленный после битвы реестр русских войск: Дохтуров довел в строю до безопасного места 8000 человек. Треть колонны осталась лежать под низко бегущими тучами.

Несколько дней над страшным полем носились стаи воронья. Затем человеческие кости укрыл мягкий рождественский снег. По весне над многими братскими могилами, куда без разбору клали погибших всех армий, вымахала густая трава.

Давным-давно поле распахали. И выращивают теперь сахарную свеклу.

...Мы шли по деревне Праце, сожженной в день «битвы трех императоров». На ее месте новые двухэтажные особнячки под черепичными крышами. Дым из труб. Любопытные ребячьи лица в окнах. По улице двигался поток людей к Мавзолею мира.

Послышались бравурные звуки флейты. Из-за поворота Шлапаницкой дороги показалась пестрая процессия в полной амуниции наполеоновской армии. Впереди рьяно шагал мой знакомый генерал. Он узнал меня и с достоинством отсалютовал шпагой. Французский батальон растянулся по деревенской улице, на которую тут же высыпали все ее жители.

Отряд, прибывший с Ватерлоо, уже приблизился к памятнику, а по улице Праце шагала теперь «колонна из Липска».

Самый большой отряд двигался со стороны Уезда. Я издалека узнал красный мундир Иржи Штястны. Он нес знамя, в такт его твердому шагу раскачивался за спиной расшитый ментик.

Толпа, и мы вместе с ней, повалила следом за чешской дружиной. Минут за двадцать мы поднялись от Праце к Мавзолею мира.

Памятник, построенный в 1911 году архитектором Йозефом Фантой, представляет собой довольно интересное сооружение, включающее небольшую крипту, куда ведут стеклянные двери. По предложению неутомимого Алоиса Словака, автора первого на чешском языке исследования о наполеоновских войнах, местом действия которых была чешская земля, в крипте захоронили останки погибших на Аустерлицком поле. По углам крипты — каменные фигуры в латах и со щитами, а над ними вздымается островерхое завершение, увенчанное стилизованным крестом.

На ступени Мавзолея стали представители всех прибывших на годовщину битвы отрядов. По регламенту тех армий, чью форму носили наши современники, отдаются воинские почести. Пожилые и молодые чехи и словаки, немцы, французы, бельгийцы, венгры и австрийцы снимают шапки и стоят молча на холодном ветру, который пронизывает нас на Праценских высотах.

Пылают факелы. Гремят старинные мортиры. В крипту вносятся венки. Этот ритуал, как мне объяснили, каждый год исполняется неукоснительно. В отличие от Бородинского праздника, где я бывал не один раз, происходившее сегодня ничуть не походило на костюмированное представление, а скорее напоминало торжественно-печальную панихиду...

Председатель местного отделения «Свазарма» в майорских погонах чехословацкой армии долго говорит со ступеней Мавзолея о военных конфликтах в наши дни. Привычные газетные фразы о борьбе за мир произносит сменившая майора симпатичная девушка из молодежной организации. От имени наполеоноведов слово берет седой бельгиец.

Мне плохо слышно оратора, и я сквозь строй гренадеров пробираюсь к знамени, которое держит Иржи. Старик со ступеней Мавзолея громко призывает помянуть погибших.