Вокруг Света 1988 № 10 (2577) - [18]

Порядочно.

Вопрос с экспедицией еще не решен, а уже первый оргвывод: «В список медикаментов экспедиции включить антигюрзин».

Да... Батарея... Затопили ее наши бойцы в 41-м. Но как — никто не знает. Говорят, немцы два года пытались осушить ее, пускали красители, надеясь обнаружить ток воды. Безрезультатно. И после войны, рассказывают, были попытки — и опять безуспешные. Пожалуй, это дело нам по плечу, ведь мы выполняем работы на профессиональном уровне, и, кроме того, заманчива мысль вернуть эти сооружения истории...

Вернувшись в Кингисепп, подписал договор о содружестве с Западно-Эстонским филиалом республиканского реставрационного управления. По договору, мы должны выполнить все поисковые подводно-технические работы, найти источники затопления батареи, заблокировать их и с помощью предоставленных нам водоотливных средств осушить батарею. Все работы — на общественных началах, срок работ — лето 1987 года. На подготовку оставался ровно год...

День 9 июля был облачным и ветреным. Норд-вест до четырех баллов. Но, к нашему счастью, на берегу пролива наката нет — ветер отжимной. Начали адаптационные спуски в море: надо правильно «пригрузиться» в гидрокостюмах. Глубины пять-шесть метров недалеко от уреза воды. То, что надо: не нужно плавсредств. Берег галечный, пустынный. Сзади, за прибойной зоной, между оплывшими окопами, кое-где торчат кусты можжевельника. Поблизости серым бетонным шестигранником утвердился дот. Амбразуры смотрят на свинцовые воды Ирбен.

Одевают гидрокостюмы сразу три «двойки». Страхующие им помогают. Распределили зоны спусков. Иду в первой двойке. Видимость метра три по диску Секки. Подводная растительность скудная. Да, это не Черное, не Баренцево, не Японское моря, где нам приходилось работать. Внимание! Снаряд! Подплываю поближе. Нет, не снаряд, а только снарядная гильза. Латунная, калибра 75 миллиметров. Рыбы не видно. Слева вырисовывается большой ржавый, обросший редкими водорослями гнутый лист железа. Подхожу поближе. Небольшое судно. По-видимому, торпедный катер. Борт разворочен так, что катер почти переломлен, четкая форма отсутствует. Металлолом. Но среди этого металлолома, на сохранившейся части палубы, торчит автоматическая пушка. Лента с 20-миллиметровыми снарядами свисает вниз. На грунте — снаряды россыпью. Чистые, без ржавчины, покрыты какой-то эмалью, как будто вчера попали в воду. Головки снарядов из какого-то белого металла. Осторожно взял снаряд за корпус. Коррозии нет, опасность минимальная. Надо на берегу посмотреть: что за снаряд и, главное, чей.

Дно плавно уходит вниз. Стоп! Снова судно. На этот раз значительно больших размеров. Какая-то баржа. Причем частично без палубы. Ровными рядами лежат в ней снаряды. Когда-то они, наверное, были в ящиках. Глубина небольшая, поэтому в хороший шторм и здесь качает. Крышки ящиков раздолбало, их нет. Близкое знакомство с такими снарядами у нас запрещено. Продвинулся еще метров десять вдоль борта. А это что? Подковы. Обыкновенные лошадиные подковы находят на счастье. Только соседи у этих подков, по-моему, о счастье и не напоминают... Пора возвращаться. Всем дана команда: первые спуски по полчаса, не больше. Надо успеть за два дня всех «пригрузить».

На берегу Коля Черненко держит такой же, как у меня, снаряд от автоматической пушки. Рассмотрели оба. Немецкие, 1943 года. Значит, и катер немецкий. Зашвыриваем снаряды подальше в воду, пусть и дальше там лежат. Витя Красницкий принес медную гильзу. Не латунную, а медную. Во всяком случае, цвет металла красный. На донышке гильзы немецкий текст и дата: «1915». Ого, времена первой мировой! В гильзе пластинчатый порох. Наш «док», профессор медицины Том Нарциссов, по природе, видимо, экспериментатор: уже поджигает одну пластинку пороха. Мокрую, пролежавшую в море более семидесяти лет. Горит!

Возвращается из моря Женя Попов, мой заместитель по водолазным работам, он ходил в последней «двойке». Тащит что-то солидное. Да это же «шмайссер» — немецкий автомат времен Отечественной войны. С виду почти новый, коррозия незначительная. Даже кожаный ремень сохранился. Оказывается, зря мы везли с собой магнитометр. Предполагали, что после окончания работ на батарее будем искать с его помощью затонувшие суда. А здесь все дно усеяно металлом! Какие там магнитные аномалии! Здесь всюду сплошная аномалия!

Солнце близится к горизонту. На ветру очень холодно. Завтра, до обеда, еще несколько погружений, и адаптация закончена.

Год — большой срок, но лишь на первый взгляд. Я понимал, что, если отрабатывать разные поисковые линии последовательно, а не параллельно, можно не успеть. Надо одновременно вести поиск в разных направлениях. Главные технические вопросы, которые предстояло выяснить: каковы поэтажные схемы подземных затопленных помещений? Где источники поступления воды в командный пункт и оба артиллерийских блока? Была ли батарея заминирована и как именно? Сколько входов в подземные казематы КП и артблоков, каковы запорные устройства бронедверей?

И конечно, очень хотелось узнать, какова все-таки судьба командира батареи капитана Александра Моисеевича Стебеля. В журнальной статье говорилось: где, когда и как он погиб — никто не знает. Бытуют легенды, что, когда немцы пытались осушить батарею (при этом как будто в затопленных казематах погиб их водолаз), на объект привозили пленного Стебеля, пытались вырвать у него секрет затопления. Но он якобы сказал только одну, ставшую легендарной фразу: «Чтобы осушить батарею, вам придется осушить всю Балтику». В книгах Ю. Чернова и Ю. Виноградова об обороне Моонзундского архипелага говорится, что А. М. Стебель погиб в Рижской военной тюрьме примерно в феврале сорок третьего, его постигла судьба генерала Карбышева: немцы вывели его во двор тюрьмы и поливали из шлангов до тех пор, пока он не превратился в ледяную статую.