Вокруг Света 1988 № 08 (2575) - [7]

Но самих остраван взволновало другое сообщение. Раньше считалось, что главное богатство края — уголь — открыл кузнец Кельтичка, который около двухсот лет назад первым догадался подбросить в пылающий горн черные камни. А тут среди костей мамонтов, в раскопанном на Ландеке кострище, отгоревшем 25 тысяч лет назад, нашли в остывшем пепле те же черные камни. Значит, свойства остравского угля, пластами выходящего на поверхность под Ландеком, не были секретом для человека каменного века, и лишь потом люди надолго забыли об этом.

В рейсовом автобусе Милош решил на всякий случай уточнить, где нам лучше выйти. Он подошел к водителю, и не меньше трех раз донеслось до меня слово «Ландек».

— А что это такое? — прочитал я на лице водителя в зеркальце. Мой проводник смущенно, стараясь, чтобы я не обратил внимания, стал снова объяснять.

— Нэвим,— пожимал плечами шофер.— Не знаю.

Потом я понял причину странной неосведомленности водителя. Довольно значительная часть рабочих остравских предприятий не живет постоянно в городе. И, похоже, не очень-то жаждет стать горожанами. Эти люди приезжают сюда в начале рабочей недели из ближних и дальних моравских сел и местечек, из Силезии, из горных хуторов Есеников и Бескид, из соседних областей и даже из Словакии. До пятницы живут они в современных, похожих скорее на гостиницы, общежитиях; чаще одни, но нередко и с семьями, причем дети в этом случае посещают остравские школы. На выходные дни «пятидневники» отправляются в свои деревни — отдыхать, покопаться в огородах. А к понедельнику вся эта многотысячная армия возвращается обратно к своим рабочим местам и снова проводит в городе очередную пятидневку. Так в Остраве восполняют дефицит рабочих рук. Социологи считают, что подобная практика приносит выгоду только в сравнительно небольшой стране с развитой транспортной сетью, какой, собственно, и является Чехословакия.

Каждая остравская шахта или заводской цех строят и стараются получше оборудовать для своих рабочих такое общежитие поближе к предприятию. Я был на строительстве такого здания в районе Пршивоз. Среди обычных многоэтажек несколько странно выделялись старинные конструкции копра с застывшим колесом подъемного механизма. Здесь раньше поднимали уголь из шахты «Индржих», но угольный пласт, объяснил Матей, уже полностью отработали. Старые наземные сооружения шахты ломать не стали: краснокирпичные, в стиле «модерн», они смотрелись теперь среди бетонных коробок как дворцы. Решили разместить в них клуб и ресторан шахтерского общежития, его возводят рядом из сборного железобетона. Даже старому подъемному механизму найдется, кажется, работа: его переделывают в подобие «колеса обозрения» с поднимающимися, но, разумеется, не опрокидывающимися, лавочками-вагонетками...

Водитель автобуса оказался одним из пятидневных жителей Остравы, и ему в какой-то мере были простительны пробелы в знании топонимики и истории города. Тем более что нынешнюю его структуру наш неостра-ванин знал отменно. Стоило Милошу назвать расположенную под Ланде-ком шахту «Эдвард Урке», как тут же мы получили точную информацию.

Из автобуса мы вышли под рощей, зеленым куполом венчавшей вершину невысокой горы. Мы повременили идти вверх, к месту обитания Ландек-ской Венеры, и отправились неширокой мощеной улочкой, которая так и называлась — «Под Ландеком». Ни одной души здесь не встретили. Зато перед сменой, напомнил мой спутник, по ней проходят тысячи шахтеров. Вот уже более ста лет спешат они под Ландеком к основному стволу «Уркса», чтобы в старинной клети опуститься в забой.

— Эта улочка и будет музейной,— сказал Матей.

Я огляделся. К крутому, поросшему кустарником склону притулились кирпичные домики прошлого века — мастерские и бытовки горняков. На склоне тут и там торчали штырьки с желтыми треугольными табличками: так обозначили давно брошенные штольни в недрах Ландека. На ближней табличке я прочитал: «Штола Хуго. 1803. 125 метров».

— Штольня?

— Да. Видишь, сколько их было?

— Можно спуститься?

— К сожалению, еще не оборудовано,— сказал проводник.— И мы не взяли фонарей...

Я все же заглянул в темный проем, чиркнул спичкой. Пламя выхватило черные своды хода, деревянные подпорки.

— К следующему твоему приезду мы организуем в штольни спуск всех желающих,— убежден Матей.— Каждый сможет прихватить с собой кирку — пусть, если сумеет, нарубит себе сувениров.

И он, порывшись в карманах куртки, протянул мне черный, в блестках, камешек.

В Бюро главного архитектора Остравы мне показали проекты реконструкции устаревших промышленных сооружений. Разглядывая планшеты, я узнал чадящие ребристые фасады.

— Коксохимическая фабрика «Каролина» возникла в 1853 году, когда это место считалось городской окраиной,— подвел нас к огромной городской карте архитектор Ладислав Немец, непоседливый тощий молодой человек в роговых очках.— С тех пор Острава разрослась, да еще как! Фабрика оказалась в центре города.

— Это чудовище давно пора снести,— не удержался я.

Архитектор укоризненно посмотрел на меня поверх очков, как бы решая, стоит ли со мной говорить дальше. Потом резко встал, сгреб в портфель бумаги, свернул в трубы чертежи, и через несколько минут мы уже стояли у проходной фабрики.