Вокруг Света 1988 № 03 (2570) - [24]

Много беспокойства Корнишу и его коллегам доставляют черные крысы. Разумеется, у страха глаза велики, особенно в таинственном подземелье, но Корниш божится: «Однажды встретил в брошенном тоннеле крысу величиной с кота, а может, и с лисицу. Ну и здорова была! Мы несли с собой стальные прутья, но все равно решили убраться с ее территории...»

— Однажды семилетний мальчик провалился в открытый канализационный люк на Третьей авеню,— вспоминает Молони,— и грязный поток тащил его полмили, пока не вынес, перепачканного, но невредимого, в Ист-Ривер. А помнишь Тедди Мея? — Эд обращается к Дейву.— Ему здорово повезло — обнаружил шкатулку с 35 тысячами долларов в ценных бумагах. А бригаду Кони Эдисона послали однажды искать один из оброненных бриллиантов Элизабет Тейлор...

— Американцы не представляют, как функционирует то или иное здание,— замечает Дейв.— Чем оно напичкано и откуда все берется. Как гаснет и включается свет, почему из кранов течет вода. За исключением, конечно, тех случаев, когда что-то ломается. Знаете, как выглядел Манхэттен раньше? Прежде любые провода висели на столбах. Центральный Манхэттен походил на этакий опутанный лозами дождевой лес в городском исполнении. Когда бураны повалили опоры, оборвавшиеся провода попадали на улицы, только после этого коммунальное хозяйство навсегда упрятали подальше под землю.

— Дейв, вы все время говорите, что нью-йоркское подземное хозяйство каким-то чудом еще неплохо работает. Но коллеги ваши уже шепнули мне, что на метро вы почему-то не ездите...

— Просто я стараюсь не лезть под землю чаще, чем это необходимо...

Вид сверху

На Манхэттен можно смотреть из туристского автобуса. Можно — с катера, совершающего обход острова за три часа. Или — если вы предпочитаете общий вид, а не крупные планы — с вертолета. Но с вертолета не услышишь разноязыкого говора. А сидя в автобусе с кондиционером, не почувствуешь ароматов экзотической кухни.

Единственный способ изучить Манхэттен — пройтись по нему пешком.

Воскресенье. Вечер. Первое впечатление — город погряз в мусоре. На улицах громоздятся черные пластиковые мешки. Тысячи банок из-под кока-колы, пепси, пива, мелодично позвякивая, рассыпаются из мешков по тротуарам. Но все это вечером. Утром никакого мусора не останется. На рассвете Нью-Йорк очистится.

Если начать с западной 93-й улицы и идти на север по Бродвею, скоро окажешься в районе, где живут пуэрториканцы. Надписи на стенах испанские, в обувных магазинах висят таблички: «Ботинок для гринго нет».

Гарлем — не только дом для миллионов чернокожих, пуэрториканцев и итальянцев, но и слово, обозначающее страх, стыд, боль. Пришедшие в упадок, но все-таки очень дорогие старые доходные дома Гарлема тянутся к северу от Центрального парка через весь Манхэттен. Новые проекты застройки почти не касаются здешних мест, но у Гарлема есть свои культурные традиции, свои институты, свои бытописатели, свои барды и менестрели...

Вернемся на юг вдоль Гарлема и набережной Ист-Ривер. Здесь расположен Аппер-Ист-Сайд, богатый район с пышной зеленью, роскошными картинными галереями и «браунстоунами» — применительно к Нью-Йорку это означает любой дом с террасой. Особняки для богатеев и знаменитостей, стоимостью в полмиллиона долларов каждый, соседствуют с тонкостенными многоэтажками для секретарш и клерков.

На восточных восьмидесятых улицах, в Йорквилле, говорят по-немецки и почитают германские культурные ценности, здесь сравнительно низкий уровень преступности, и сия особенность Йорк-вилла вызывает зависть других районов этого нервного конгломерата наций.

Не зайти ли нам перекусить в «Макдональд»? Съесть увесистый «гамбургер» за полтора доллара и выпить банку «коки» за один доллар? К «гамбургеру» дадут кулек жареной картошки, ну а соус можно выбрать по вкусу — набор их всегда на столе.

Польский писатель Генрик Сенкевич в «Письмах из Америки» заметил, что американская кухня самая бедная на свете. Похоже, знаменитый автор «Крестоносцев» в этом случае был не прав. И дело вовсе не в большом количестве ресторанов, где кормят попросту отменно. Даже уличный «гамбургер», состоящий из двух мягких булок с вложенным внутрь бифштексом, листом салата и ломтиком соленого или консервированного огурца, не кажется «бедной пищей»... Скорее, тут более справедливо мнение Редъярда Киплинга: «Американец не знает перерывов на обед. Он лишь останавливает свой бег три раза в день на 10 минут». Это и про нас тоже...

Парк-авеню. Камень, стекло, чистота, броские вывески — все это буквально кричит об успехах и процветании Манхэттена. Но это лишь один участок улицы. Пройдем немного к северу от 96-й улицы и увидим другую Парк-авеню — два ряда обшарпанных, непривлекательных домов, а потом проспект снова бежит между самыми дорогими жилыми кварталами и впадает в широкий каньон деловых контор, пока не упирается на 46-й улице в высокое здание авиакомпании «Пан Американ». Далее проспект продолжается снова, потеряв большую часть своей привлекательности. Ньюйоркцы говорят, что лучшая часть Парк-авеню лежит не на твердой земле, а на крышах над железнодорожными путями, идущими на север от Центрального вокзала. Что это значит?