Вокруг Света 1987 № 12 (2567) - [14]

А вот следует по улице кавалькада прусских кавалеристов и русских казаков. В 1806 году Берлин заняли наполеоновские войска, но в феврале 1813 года казачий патруль в 150 сабель первым ворвался на берлинские мостовые. Ошеломленные внезапной атакой, французы позволили отряду пробиться до нынешней Александер плац. (Кстати, названа площадь в честь русского императора Александра I.) Опомнившись, противник начал теснить горстку храбрецов. Эскадрон был вынужден отступить. Затем казаки, укрывшись во дворе одного дома, пропустили преследователей и ударили им в тыл. Схватка была выиграна. В честь этого события берлинцы назвали дом № 2 по Палисаденштрассе «Казачьим домом» и укрепили на его фасаде памятную доску с изображением казака с пикой.

...На платформах — баррикады из перевернутых телег, досок и булыжников — революция 1848 года. Отстреливаются от наседающих войск восставшие. Звучат выстрелы, исполнителей сценки заволакивают клубы сизого порохового дыма. Перевязывают раненого. Тут же дети отливают пули для повстанцев. В памятный для Берлина день 18 марта 1848 года пять тысяч повстанцев сражались с отборным четырнадцатитысячным отрядом королевской армии. Сто восемьдесят три человека потеряли восставшие. Но когда похоронная процессия шествовала на следующий день мимо королевского замка на Унтер-ден-Линден, король Фридрих Вильгельм IV вынужден был выйти на балкон и снять шляпу.

...На платформе — теленок, обложенный мешками с крупно нарисованными цифрами «1 000 000». Это золотой телец — символ Берлина эпохи грюндерства. (От слова «грюндер» — «основатель». Грюндерами называли сметливых людей, конечно, с капиталом, которые вышли на историческую сцену, потеснив дворянство.) В 1871 году Германия объединилась в империю, а прусский «гаупт-штадт» Берлин стал ее столицей. Город бурно растет, становится одним из самых значительных промышленных центров Европы. До 70 процентов трудоспособного населения столицы были заняты тогда в строительстве. Рабочие возводят роскошные кварталы в центре, здания правлений банков, концернов, причудливые виллы. Они же застраивают и безрадостные блоки пролетарских кварталов — «жилые казармы». Типичная квартира тех лет состояла из кухни и одной комнаты. Десять детей в семье — не редкость. Выживали далеко не все. Антисанитария, туберкулез и недостаточное питание делали свое дело. Средняя продолжительность жизни мужчин составляла 24 года, а женщин — 28 лет.

Именно унылые кварталы таких районов, как Пренцлауэр Берг, имел в виду писатель Бернгард Келлерман, когда писал: «Берлин — кто этого не знает? — самая безобразная столица мира, если говорить откровенно. Париж, Лондон, Рим, Нью-Йорк, Киото, Москва — все они постепенно строились своими жителями. Берлин возводили, необычайно спеша, предприниматели. Если не принимать во внимание немногие здания, отдельные площади и улицы, то архитектура города лишена какой бы то ни было привлекательности, очарования — это каменное море без границ и ничего больше».

В Берлине учился в университете Карл Маркс. Здесь отбывал воинскую повинность молодой Фридрих Энгельс. Город рабочих кварталов превратился в конце XIX века в центр социал-демократического движения.

...По мостовой движется демонстрация рабочих. Блузы, кепки. Над колоннами лозунги: «Твой главный враг — в твоей стране!», «Из русской искры возгорится немецкое пламя!» После октября 1917 года революционное движение в Германии достигло своего апогея. Наконец 9 ноября 1918 года Карл Либкнехт возвестил с балкона замка Гогенцоллернов о победе революции. Сегодня исторический портал замка украшает здание Государственного совета ГДР.

Всего через два месяца Карл Либкнехт и Роза Люксембург были злодейски убиты контрреволюционерами. Поджог рейхстага и костры из книг, речи фюрера под фанатичный рев толпы и тяжкая поступь солдатских сапог — таков Берлин 30—40-х годов, пока фашизм не рухнул в мае 1945-го под ударами Красной Армии. Знамя Победы — над рейхстагом.

...В процессии появляется новая платформа. Груды развалин. Женщины в косынках, повязанных в узел надо лбом, с молотками и лопатами в руках разбирают битый кирпич. За четыре года с берлинских улиц было убрано пять миллионов кубических метров строительного мусора. Часть камня вновь пошла в дело, а основную массу свезли в парки Пренцлауэр Берг и Фридрихсхайн, где из них насыпали искусственные горы. Зимой их покрывает снег, и юные берлинцы, катаясь с них на лыжах или на санках, не задумываются о том, что под ногами у них — перемолотое мельницей истории прошлое города.

Собственно говоря, еще не все руины исчезли со столичных улиц. В назидание потомкам чернеют изгрызенные войной фасады на улице К. Либкнехта. До недавнего времени так выглядел и квартал в самом центре города, неподалеку от Дворца республики, пока шесть лет назад не было решено вернуть первоначальный облик самой древней постройке Берлина — церкви Николайкирхе, а заодно и реконструировать прилегающий квартал.

Конечно, Берлин лишен готической строгости Эрфурта, ярмарочной живости Лейпцига, театральности Веймара или средневековой запутанности Мейсена.