Вокруг Света 1987 № 11 (2566) - [33]

Кстати, о возможности жизни в пещере. Уже более двадцати лет работает в экспедициях в свое отпускное время врач-спелеолог Павел Петрович Горбенко. Он проводит эксперименты по адаптации человеческого организма к жестким условиям среднегорья и холодных пещер. Сил и терпения для успешного проведения эксперимента — как со стороны врача, так и «пациентов» — требуется немало. Непрерывно работает полевая медицинская лаборатория: бесчисленные замеры, анализы, тесты. Мало того. В пещере, в подземном лагере, нас по возвращении из маршрута ждут те же процедуры. А попробуй сделать двадцать приседаний, необходимых для одного из тестов, когда валишься с ног от усталости. Да и врачам не позавидуешь: элементарный клинический анализ крови превращается под землей в целую проблему. Но все мирятся с этим, понимая, что во взаимоотношениях человека с подземным миром еще много неясного...

«9 августа. В первом часу выходим из лагеря. Путь проходит по подземному ручью. Уступы, меандры — речные излучины, колодцы. Впереди нас ждет сифон...»

Лагерь 950. Первый сифон

«10 августа. Очнувшись, на ощупь нахожу фонарь. На часах без пяти десять. Поднимаю ребят. Сегодня нам предстоит тяжелая работа...

Подобрав себе баллоны, подгоняем к ним ремни. Миша предпочитает носить акваланг за спиной, я же закрепляю по баллону на бедрах — так удобнее проходить узкие участки. К легочным автоматам привязываем веревочки для крепления на шее, иначе в мутной воде не сумеешь перейти от одного загубника к другому. На руки надеваем шерстяные перчатки, поверх них — резиновые: температура воды в сифоне плюс 3,3°С, и незащищенные руки после нескольких минут работы теряют чувствительность. Опоясываемся свинцовыми грузами. Надеваю широкие ласты прямо на сапоги. На каску закрепляю подводный фонарь. Вроде бы все готово.

Спускаемся к сифону.

Пристегиваюсь карабином к проводу — ходовому концу и начинаю погружение. Ледяная вода нестерпимо ломит узкую полоску кожи на лбу, не защищенную маской и капюшоном. Набираю глубину. Закладывает уши. Пытаюсь сглатывать, но этот прием не помогает. Продуваюсь, зажав непослушными пальцами ноздри. Боль в ушах проходит. В чистой воде белеет ходовой конец. Что ж, этот сифон нашей экспедицией, можно сказать, освоен. Но Илье и Мише придется идти уже на ощупь: вода стала мутной. Баллоны гулко ударяются о стены. Слышу, как выдыхаемые пузыри лопаются на поверхности воды. Всплываю.

Оттягиваю капюшон, впуская в себя воздух. Только теперь становится ясно, что я протек, но пока не сильно. Запах ацетилена напоминает о карбидке, в которую через форсунку попала вода. Щелкаю пьезозажигалкой. Лампа взрывается столбом пламени, высвечивая стены и свод небольшого грота.

Слабые подергивания провода не прекращаются. Вскоре в темной воде появляется лучик фонаря. Выходит Миша. У него сосредоточенный вид. Он жалуется на боль в ушах. Снимаем капюшон гидрокостюма. На белом вязаном подшлемнике замечаю расплывшиеся бурые пятна. Так и есть, порваны обе барабанные перепонки. А ведь надо еще возвращаться. Настроение у Миши безнадежно испорчено. Для него дальнейшая подводная работа закончена. Ждем Илью. Удастся ли ему на этот раз пройти первый сифон? Год назад это у него не получилось. На удивление быстро всплывает Илья. Вместо ослепительного света трех мощных фар на его мотоциклетной каске (собственное изобретение!) видны лишь слабо горящие нити накаливания. Несмотря на драматизм ситуации, мы не можем сдержать улыбок. Илья расстроен — пришлось не столько увидеть сифон, сколько ощупать телом его выступы, подтягиваясь на ходовом конце».

Еще до встречи с первым сифоном нас интересовал вопрос: где же подземный поток пробивается на свет? Вопрос этот далеко не праздный. Арабика опоясана сетью карстовых источников, водосборный бассейн которых определить нелегко. Некоторые из них дают воду курортным поселкам, другие в недалеком будущем также предполагается осваивать. Поэтому, кроме теоретических проблем гидрогеологии карста, существует и практическая задача охраны подземных вод. Мы делаем для этого все возможное — весь «свой» мусор, несмотря на огромный труд по его подъему, захораниваем на поверхности. Но подземные воды загрязняются в основном через карстовые воронки и трещины, сквозь которые проникают талые снеговые и дождевые потоки. Правда, для Арабики эта опасность пока еще гипотетическая.

Нам, спелеологам, важно было определить место выхода подземного ручья: это уточнило бы и потенциальную глубину пещерной системы, и направление ее развития.

Мы с нетерпением ждали результатов эксперимента, который проводила в 1984 году с помощью грузинских коллег группа спелеологов из Института геологических наук АН УССР под руководством Александра Климчука. Безвредные органические трассеры — родамин и уранин,— запущенные на больших глубинах в системе имени Владимира Илюхина и пещере Куйбышевская, должны были окрасить воду источников близ побережья Черного моря. Вскоре после запуска трассеров началась кропотливая работа по ежедневной проверке и смене угольных «ловушек». Обработка погруженных в воду кусочков активированного угля дает на специальном приборе измененный спектр, соответствующий появившемуся красителю.