Вокруг Света 1987 № 08 (2563) - [23]

— Все это позволяет говорить о принадлежности древнего искусства Ифе к одной художественной школе, существовавшей, как полагают, в XII—XIV веках, о чисто африканских ее истоках,— подвел итог мой гид.

Теперь было самое время спросить о бронзовом флейтисте, и я обвел зал глазами.

— Вероятно, я что-то пропустил? — Укомо Садипо перехватил мой взгляд.

— Говорят, есть такая статуэтка — бронзовый флейтист. Надеялся у вас ее увидеть...

— Увы, такого экспоната в музее нет,— словно извиняясь, сказал Садипо.

К нам подошел Макети Зуру.

— Чем недовольны? — спросил он, уловив на моем лице разочарование.

Укомо Садипо сказал, что я спрашивал о бронзовом флейтисте.

— Не расстраивайтесь. Есть у меня на примете еще одно место.

Наш дальнейший путь повел на юго-восток от Ифе, где лежит лесной край. Густые заросли по сторонам дороги, плантации бананов, речки с черной водой — все это чередовалось в одной и той же последовательности, словно мы ехали не по прямой, а по кругу.

Машина обогнула зеленый холм, и перед нами открылся город. Своеобразие ему придавали приземистые дома с поблескивающими белыми крышами, стоявшие в стороне от новых построек. Со склона холма они казались кусками пиленого сахара, положенными плашмя длинными ровными рядами.

Оставив позади с десяток кварталов, мы выехали на довольно просторную площадь. Одну ее сторону почти целиком занимало глиняное строение, вытянувшееся метров на шестьдесят. На фасаде проступали размытые дождями барельефы, изображающие людей, эпизоды баталий, сцены охоты. Оставив машину, через узкий проем в стене мы вошли в небольшой двор, где теснились квадратные глиняные дома, обрамленные открытыми галереями и окруженные невысокими стенами. По двору расхаживали важного вида мужчины в белых агбадах, перебирая на груди коралловые ожерелья. Тут же резвились двое мальчишек в шортах, с золотыми кольцами на ногах.

Зуру подошел к одному из мужчин и о чем-то попросил. Тот остановился, молча его выслушал и, не сказав ни слова, ушел.

— Вы знаете, где мы сейчас находимся?

— Понятия не имею.

— Во дворце самого обы (Царь.) Бенина!

Царский дворец в моем представлении (и не только, наверное, в моем) должен блистать богатством и великолепием. Здесь же не было даже отдаленного намека на роскошь.

— В таком случае, кто эти люди — мужчины с коралловыми ожерельями и мальчишки?

— Придворные и царские дети.

Бенин входит в число городов, уже отметивших свое тысячелетие. А нынешние царские палаты находятся на том самом месте, где поставил свои хоромы первый оба. Менялись времена, менялись правители, но каждый из них вселялся туда, где жил его предшественник. Правда, палаты эти время от времени подновлялись, поскольку строители использовали кирпичи из необожженной глины, восприимчивой к воздействию дождей и ветра.

Дворцовый комплекс, где жили оба со своими женами, жрецы и вельможи, служил центром Бенина. Перед дворцом была площадь, от которой в разные стороны расходились прямые широкие улицы, застроенные глинобитными домами с пологими крышами из пальмовых ветвей. Иностранцы, посетившие Бенин в XV веке, отмечали его четкую планировку, восхищались проспектами, каких не имело большинство европейских городов.

Бенин был не просто городом, а столицей одного из могущественных государств Западной Африки с довольно развитым земледелием, ремеслами, с обширными торговыми связями. Теперь он главный город штата Бендел с населением около 200 тысяч человек. За последние годы тут появились кварталы новых домов, административные здания, различные промышленные предприятия.

Нынешний оба уже не обладает той властью, какую имели его предшественники, нет у него и былых обширных владений. Его обязанности сводятся в основном к разрешению различных гражданских споров. Но, как и прежние цари, следуя традиционным канонам, он ведет затворнический образ жизни и лишь изредка выходит из дворца к жителям города в дни культовых праздников.

— Какое отношение имеет все это к нашей поездке? — не вытерпел я, прервав рассказ Макети Зуру.

— Самое прямое, скоро в этом убедитесь.

Возвратился грузноватый придворный, которого звали Нгале Агвара, и повел нас к глиняному строению без окон в глубине двора.

Придворный распахнул дверь, зажег светильник на пальмовом масле и лишь после этого позвал нас к себе. Мы переступили порог и словно попали в сказочную сокровищницу. На деревянных полках выстроились не прикрытые никакими предохранительными стеклянными колпаками бронзовые скульптуры. Любой музей, несомненно, многое бы дал, чтобы стать обладателем этой коллекции.

— Фотографировать не разрешается, трогать ничего нельзя,— предупредил Нгале Агвара.— Что надо, я объясню...

Гуськом мы последовали за ним.

— Женская головка — это изображение принцессы,— начал наш придворный гид экскурсию, переходя от полки к полке.— На голове типичный африканский убор — высокая конусом шапочка с кисточками по бокам. Все это, разумеется, сделано из бронзы. Две большие головы — маски царей. Одну венчает плоская плетеная шапочка, вокруг шеи корралловые бусы — двадцать рядов. На другой — шапочка островерхая, шея, как шарфом, тоже обмотана бусами. Рядом на бронзовом барельефе — оба с двумя сановниками в длинных одеяниях, охраняемые стражей, — неторопливо рассказывал гид-придворный.— В правой руке царь держит короткий церемониальный меч — символ власти. На груди у него, как и у сановников, коралловые бусы — знак благородного происхождения...