Вокруг Света 1987 № 04 (2559) - [41]

Бунг — это базар. И не просто базар, а базар на Новой Британии. Место, где, как известно, можно встретить чуть ли не всех толаи сразу.

Что только не разложено на банановых листьях в густой тени манговых деревьев. Груды клубней таро и бататов, пирамиды кокосовых орехов, горки авокадо и папайи, завалы тыкв и ананасов. Продаются моллюски, морские раковины, «билумы» — веревочные сумки (дальние предки наших авосек), живые угри и вяленое черепашье мясо, цыплята, отличная керамика...

Но вернемся к загадочному слову «тамбу». Оно звучит на бунге постоянно. Ибо тамбу — это уникальная валюта, имеющая здесь хождение наряду с официальной денежной единицей — киной.

Тамбу представляет собой связки традиционных для здешних краев «монеток», сделанных из мелких белых раковин каури. Связки имеют свою меру длины, которая так и называется — «длина» (есть еще английское заимствование — «фатом», морская сажень). «Длиной» считается расстояние между кончиками пальцев раскинутых рук. Бывает связка в сто «длин» — это целое состояние, одному человеку таким состоянием и владеть-то страшно, поэтому хранят его обычно в деревенском казначейском доме. Казначейство у толаи не имеет ничего общего с подвалами или тайными сокровищницами. Тамбу у всех на виду. За безопасность казны можно не беспокоиться: во-первых, связку в сто «длин» никому не по силам унести, а во-вторых, такая кощунственная мысль толаи и в голову не придет. Главное — чтобы все видели: эта деревня не беднее других, а может быть, даже и богаче.

А чужак на тамбу тем более не позарится. Потому что никому, кроме толаи, не понять, никакими чужеземными деньгами не измерить, сколь великую ценность может иметь связка белых морских раковин, собранных на отмелях полуострова Газель.

В. Никитин

Роберт Силверберг. Одного поля ягоды

В день открытия нашего бюро по найму инопланетяне устроили очередь длиной в несколько сот футов. И потому трое моих служащих — Аучинлек, Стеббинс и Лудлоу — шли впереди, защищая меня словно щитом, а я выглядывал из-за их спин, пытаясь оценить, что мы имеем. Инопланетян всяческих форм, расцветок и фактуры собралось видимо-невидимо.

— Запускай их по одному,— сказал я Стеббинсу и нырнул в свой кабинет.

Из окна мне был виден наш яркий трехмерный плакат на фасаде здания: «Требуются инопланетяне!» Еще за месяц до прибытия мы начали заливать планету Гхрин, как ее называли местные жители, рекламой. Примерно в таком вот духе:

«Хотите ли Вы хорошо заработать и испытать на себе прелести шоу-бизнеса на романтической Земле? Если Вы неземлянин, для Вас может найтись место в Институте Морфологических Наук Корригана! Сам Дж. Ф. Корриган будет проводить собеседования на Гхрине с Третьего по Пятый день Десятого месяца! Это его последний визит в скопление Каледония. Не упускайте свой шанс!»

Подобные сообщения, распространенные одновременно сразу на пятистах языках, завлекают инопланетян безотказно. И на Земле Институт Корригана собирает огромные толпы посетителей. Это одно из немногих приличных мест, где земляне могут увидеть других жителей Вселенной, а кроме того, у нас всегда все самое лучшее...

— К вам первый посетитель, сэр,— произнес Аучинлек елейным голосом.

— Пропусти его. Или ее. Или...

Открылась дверь, и в комнату вошло застенчивого вида существо на маленьких дрожащих ножках. Оно было круглое, размером с большой баскетбольный мяч, желтовато-зеленое и имело по две коленки на каждой из двух тонких ног и по два локтевых сустава на всех пяти расположенных по кругу руках. Неожиданно тяжелым басом существо произнесло:

— Вы мистер Корриган?

— Верно.— Я протянул руку за анкетой.— Прежде чем мы начнем, мне нужна кое-какая информация о...

— Я с Регула-2,— раскатисто раздалось в ответ.

— Ваше имя?

— Лауренс Р. Фитцжеральд.

Я успел подавить удивленный возглас, скрыв его за нарочитым кашлем.

— Еще раз, пожалуйста.

— Пожалуйста. Меня зовут Лауренс Р. Фитцжеральд. «Р» — это Раймонд.

— Но это, разумеется, не то имя, которое вы получили при рождении?

Существо закрыло глаза и, топчась на месте, совершило оборот на 360 градусов. На его планете такой жест служит эквивалентом виноватой улыбки.

— Мое имя на Регуле не имеет больше значения. Теперь я Лауренс Р. Фитцжеральд и всегда им буду. Понимаете ли, я террафил.

Маленький регуланин мне подходил. Оставались лишь формальности.

— Вы знакомы с нашими условиями, мистер Фитцжеральд?

— Я буду помещен для обозрения в вашем институте на Земле. Вы оплачиваете мои услуги, транспортировку и содержание. От меня требуется быть на виду не более одной трети земного астрономического дня.

— Плата будет э-э-э... Пятьдесят галактических долларов в неделю плюс содержание и транспортировка.

От радости сферическое существо захлопало в ладоши: двумя руками с одной стороны и тремя — с другой.

Я вызвал звонком Лудлоу и быстро подал ему сигнал, означающий, что этого инопланетянина мы берем за половину обычной платы, и он увел его в другой кабинет оформлять контракт.

Довольный собой, я улыбнулся. Зеленый регуланин нам был очень нужен: последний, что у нас работал, уволился четыре года назад. Однако вовсе необязательно предлагать ему исключительные условия только потому, что он нам нужен. Инопланетянин-террафил, доходящий до того, что даже переименовывает себя на земной манер, готов работать вообще задаром. Или будет приплачивать, чтобы его пустили на Землю. Совесть не позволяет мне эксплуатировать инопланетян столь безжалостно, но выбрасывать деньги на ветер я тоже не люблю.